В «Повелителе игры» профессор Грэм сообщает, что видеоиграми увлекается половина жителей Соединенных Штатов. Далеко не все эти игры связаны с насилием, но таких немало. Все же мы не видим сколько-нибудь заметного всплеска преступности, причиной которого можно было бы считать видеоигры. По-моему, имеет смысл не сосредоточиваться на теме насилия и посмотреть на игры с другой точки зрения — на их форму, а не на содержание. Не исключено, что уровни сложности, наряду с бесчисленным множеством решений и движений, спрессованных в каждой секунде игры, добавляют мышлению гибкости, а рефлексам — быстроты. В интеллектуальном смысле игра направлена на отработку навыков выживания в сложном и неоднородном обществе. Но это направленность особого рода, поскольку означает сосредоточенность на столь многих вещах, чередующихся в столь быстрой последовательности, что кажется, будто они происходят одновременно. В голову приходит параллель с многозадачностью. Некоторые обществоведы пренебрежительно утверждают, что подобное поведение — они называют его метанием по каналам, по аналогии с бездумным времяпрепровождением телезрителя, не задерживающегося ни на одной программе, — ведет к снижению глубины понимания и ограничению сферы внимания. Но я согласен со Стивеном Джонсоном, утверждающим в своей работе «Все плохое хорошо для вас»: игры вполне годятся для того, чтобы научить разум сосредоточиваться сразу на многих вещах и справляться с огромным числом задач. В недалеком будущем видеоигры смогут помочь нам опробовать новые способы функционирования мозга. Если капсулы времени учат нас, что вещи никогда не оказываются тем, чем мы их считаем, то видеоигры демонстрируют нам, что мы меняемся, причем иногда так, что сами этого не замечаем.