* * *
– Ну-ну, все в порядке, все хорошо, – приговаривал незнакомый голос где-то вдалеке, как будто за закрытой дверью.
– Где я? – приподнимаясь на локтях, Анна повела вокруг мутным взором. Предметы качались вокруг нее, не желая принимать четкую форму, как будто она очутилась на дне давно нечищеного аквариума с тухлой водой. – Где я? – повторила она настойчиво.
– В морге, чего уж там, – сочувственно ответили ей.
– О, Господи!
– Ну, до этого, к счастью, еще не дошло, – успокоил ее тот же голос, и Анна все вспомнила.
Напугавший ее патологоанатом ласково сообщил, тактично меняя тему:
– Вещички, те, что вы принесли для покойницы, мы забрали, можете не беспокоиться.
Анна попыталась сфокусировать на нем взгляд и обнаружила, что без окровавленных резиновых перчаток доктор выглядел вполне безобидно. В смысле, почти не походил на людоеда, если не считать дурацкой привычки неприятно ворочать длинной шеей, смахивающей на индюшачью.
– Я пойду? – неуверенно спросила девушка, будто боясь, что ей откажут.
Доктор кивнул. Анна начала потихоньку сползать с застеленной чистой белой простынкой кушетки, когда врач вдруг предложил:
– На подругу взглянуть не желаете?
Анна округлила глаза:
– Думаете, стоит?
В конце концов, Виолетта даже не была ее подругой. Того, что Анна пережила по ее милости, и так уже более чем достаточно.
Доктор замялся:
– Ну, вам решать. Хотя, скажу вам как специалист, случай совершенно уникальный!
– Я ведь в этом ничего не смыслю, – призналась Анна. – Я не медик. Так что…
– Но ведь вам интересно знать, кто убил вашу подругу?
– А вы знаете? – встрепенулась Анна, которая после обморока еще туго соображала.
Врач смутился.
– Не то, чтобы наверняка, – замямлил он. – Но общая картина… специфический характер повреждений кожных покровов… содержимое…
– Ладно, показывайте! – Анна поспешила прервать поток его красноречия, пока он еще что-нибудь не рассказал.
Доктор поправил очки, резко дернул шеей, будто глотнув горячего супа, и широко повел рукой:
– Прошу.
Анна с опаской взглянула в ту сторону. В центре большого помещения с белыми кафельными стенами, под двумя тусклыми от пыли висячими лампами, стоял металлический стол, аккуратно накрытый простыней, свисающей до самого пола, под которой угадывались очертания человеческого тела – все, что осталось от глупой Виолетты. Впрочем, Анне и сейчас трудно было представить женщину мертвой.
Она заставила себя встать и подойти к столу. Доктор плелся следом, шаркая по полу одноразовыми бахилами.
– Постойте! – хрипло взмолилась девушка, когда он взялся за край простыни. Она несколько раз глубоко вздохнула. – Теперь можно.