- Экипаж, из машины,- приказал я, наводя прицел на ближайший танк под башню. Смахивая кровь, текущую на глаза, я нажал на педаль пуска. На месте Т-III появился огненный шар. Явно рванул боезапас.
Тридцатьчетверку изрядно тряхнуло. Из последних сил, перевалившись через край люка, я свалился на землю и пополз в канаву за танком. Перед глазами все плыло. Вдруг меня кто-то подхватил под локти и потащил в лес. По лицу били ветки. Стараясь помочь пограничникам, я разглядел фуражки, но ноги меня не слушались. Пытаясь взмахнуть рукой, обнаружил, что держу МП. Тут деревья закружились, и я потерял сознание.
Мы уходили все дальше и дальше. С момента, когда немцы сожгли тридцатьчетверку, прошло меньше суток. Очнулся я как-то внезапно, ночью. В шагах пяти-семи неярко горел костер, над которым висел котелок, источающий приятный мясной запах. Около костра спали незнакомые красноармейцы. Один из них оперся рукой на ствол максима без щитка, но на станине, и что-то негромко говорил, шевеля в такт свободной рукой бойцу в фуражке. Еще раз осмотревшись, я заметил человеческое тело, завернутое в плащ-палатку лежащее рядом со мной, издающее легкое похрапывание. Я попробовал приподняться, и сразу закружилась голова, начало подташнивать. Что заставило меня со стоном рухнуть обратно. Храп сразу же прекратился, и на меня уставились обрадованные глаза Молчунова.
- Товарищ капитан, вы очнулись!- Вскочив на ноги, радист рванул, куда-то вправо. Бойцы, разговаривающие у Максима, обернулись на шум. В бойце с фуражкой я узнал старшину, который, легко вскочив и хлопнув по плечу собеседника, направился ко мне, но подойти не успел. Радист притащил за руку зевающую девушку в форме военфельдшера, с двумя кубарями в петлицах блеснувших при свете костра. Присев около меня, и явив мне, свои восхитительные коленки, девушка начала опрос-осмотр. Не обращая внимания на старшину, топчущегося рядом, она, осмотрев меня, затараторила:
- Товарищ капитан, у вас контузия и легкие множественные осколочные ранения. Некоторые из осколков, я удалила, когда вы были еще без сознания. Но несколько, осталось - слишком мелкие.
Ну понятно. Это же осколки от брони, которые откололись при попадании бронебойной болванки в танк, когда в нас попали. Я вообще не понимаю, как мы тогда выжили?! Нас в упор расстреливали четыре танка, и первые выстрелы попали рикошетом. Только это нас и спасло. Последующие выстрелы были, когда экипаж уже покинул танк. Посмотрев на девушку, и стараясь не косится на ее колени, что создавало мне определенные неудобство, я сказал, старательно прокашлявшись: