— Кого поставили главным инженером? — переспросил я.
— Не меня ж,—ответила бабушка.
— Возможно, когда-нибудь и... — Закончить фразу мне не удалось, зато удалось удержаться от вскрика: Клавочка ущипнула меня за бедро.
— Никакой я не инженер,— четко выговорил я, сжимая пойманную руку жены.— Обыкновенный рабочий. Строитель. Трубоукладчик. Воду в дома проводим и канализационные трубы...
Клавочка швырнула в тарелку недоеденный кусок хлеба, на стол выплеснулся борщ. Бабушка тут же выхватила хлеб пальцами и отправила себе в рот.
— Я сейчас, погодите,—сказала она, поспешно вставая.— Погодите, сейчас...
Она ушла в дом.
— Никогда от тебя не ожидала! — простонала Клавочка.— За что ж ты меня так? Унизить захотелось, да?
— Как это понимать? —возмутился я.
— Убыло бы тебя, что ли, если б промолчал, да? Не понимаешь ничего, маленький? Я здесь родилась, выросла, не хочу, чтоб меня за неудачницу посчитали.
— Меня, чго ли, стыдишься?
— Твоей работы!
— Странно. Надо кому-то и канализацией заниматься.
— Почему именно тебе?
— Потому что мне это нравится.
— Не может это нравиться нормальному человеку.
— Зачем же ты вышла за меня замуж?
— Да потому, что ты меня охмурил!
— Клаша, Витя, идите отдыхать, детки! Я вам уже постель приготовила, идите с богом, умаялись дорогой...
Юнншчка резко встала из-за стола.
Ничего, пусть сердится, я поступил правильно, нечего миг прятаться за чужой должностью. То, что я делаю, лишим нужно, н я не позволю даже Клавочке выдавать меня за какое-то начальство.
Ид ni и дом не хотелось, сейчас жена начнет мораль 4111 и I h, м го и слезы пустит в работу. Я принялся помощи. Ол Лушке убирать со стола, умостился у колонки, 4iofi иымыгь под струей посуду.
Иди к ней, Витя,—ласково сказала бабушка, MM’iivmiiiiri. моего плеча.— Иди. Все перемелется, мука Пуде г,..
I де я слышал ли слона? Перемелется... Хорошо бы.
И иомннту и пошел настороженно. Всего ожидал, но го, что сделали Клипочки... Она, оказывается, ждала меня, шагнули инеред, распахнула шелковый халатик, он сиалилен с: нее, как чешуя с царевны-лягушки. Это птершенетио, искинун руки, обхватило меня за шею, и и иыключилси из всего земного...
Оифыи глаза, я увидел перед собой низкий белый ноголок н не сразу понял, где нахожусь, день сейчас или ночь, бабушкины окна были густо заставлены нпегами и горшках.
Клаиочка спала, повернувшись к стене, ее халатик шк н опален лежать на белой тканой дорожке.
U\ диермо покашляли, потом постучали. Я подтянул и|им>1 гыию до горла и громко сказал:
Мходите, пожалуйста!