Клииочку оглядывали, изучали, она была одета не инк псе здесь,— возле кинотеатра толпились девушки в мммм юбках, в брючных костюмах, но такого длинного мятья да еще шляпы в придачу не было ни у кого; вероятно, местные модницы посчитали, что к ним в деревню привезли заморские новинки.
Я забавлялся тем, как моя жена, томно повиснув на моей руке, ни на кого не смотрела, всем своим видом покалывая, что она здесь птица залетная и ей трудно помять, как можно постоянно жить в этакой глухомани.
К мам подошла простенькая с виду девушка, в руке омп держала авоську с двумя арбузами, они почти ка-гилпсь земли, улыбнулась, протянула Клавочке руку: Здравствуй, Клава! Ишь какая ты стала, с первого взгляда не признать. Здравствуй же!
Клавочка отрешенно подтолкнула меня плечом:
— Пойдем, Виктор, нам пора.
— Клава, не узнаешь, что ли? — Девушка все еще улыбалась.— Мы ж с тобой в одном классе...
— Пойдем! — Клавочка нетерпеливо потянула меня за рукав.
— Кого-то ты ей напомнила,— сказал я, когда мы уселись на свои места.
— Почему —кого-то? Сонька Подколзина. Старостой у нас была, круглая отличница.
— Тогда зачем же ты?..
— А затем! — Клавочкина губа приняла форму серпика с опущенными вниз краями.— Ни к чему мне теперь такое знакомство. Той Клавдии, что была здесь когда-то, давно уже нет и в номине. Все травой поросло...
И тут она неожиданно грустно, прерывисто вздохнула, будто вспомнилось ей что-то безвозвратно утерянное. По-видимому, так оно и было. До встречи со мной она любила какого-то парня, но мы никогда с ней об этом не говорили. Сказала, что любила, и все. И я за то, чтобы не ворошить прошлое, если оно, судя по всему, сладким не было. Обманул ее тот парень. Ее сегодняшнее поведение с бывшей одноклассницей, возможно, имеет какую-то связь с прошлым. Я постарался выбросить из головы неприятное ощущение от бестактности моей жены. Чего-то я не знаю и знать мне, видно, не положено.
Мы смотрели итальянскую кинокомедию: на экране дрались, целовались, трясли деньги в пачках толщиной с настенный численник, когда от него еще не оторвали ни одного листка; горела чья-то легковая машина, с балконов перекликались шумные женщины, а я перебирал в памяти все, что было у нас с Клавочкой днем, и нетерпеливо поглядывал на часы...
На следующий день мы познакомились с покупательницей бабушкиного дома. Это была высокая худая mniillMHit, одетни в черное, с густо подведенными бровями и никришсниими щеками.
Жиму и где, не знаете? — сказала она, входя во Л1Н1|>, 1 lu горе! Вымотала мне эта гора все печенки-се