Сердце Моны заболело так, словно в него всадили нож. Почему он не сказал этого сразу? И зачем говорит сейчас, когда стало слишком поздно?
— Если бы ты хотя бы намекнул, почему так много работаешь, я поняла бы. Но ты и словом не обмолвился.
— Я старался держать это в секрете. В торговле недвижимостью все строится на доверии. Достаточно намека на то, что фирма испытывает трудности, и ты пропал.
— Но со мной-то ты мог поделиться?
— Я долго думал и в конце концов решил этого не делать. Ты работала на «ЛФГ» и могла оказаться меж двух огней… — Мона покачала головой, но он продолжил: — К тому времени ты знала, что Хаббард согласился частично финансировать большое строительство на Глостер-стрит…
Это было утверждение, а не вопрос, но она ответила:
— Да.
— Я вложил в этот проект все, что у меня осталось. Пошел на авантюру, но я знал: если дело выгорит, это будет первым шагом на пути к восстановлению моей компании. Однако я знал и другое: стоит Хаббарду почуять, что дело рискованное, как он откажется от сделки и тогда пиши пропало…
— Если бы ты верил мне… если бы поделился…
— А разве это могло что-то изменить? — перебил он ее.
— Да, могло. — И не что-то, а все, подумала она.
Знай Мона правду, она бы горы свернула для него. Терпеливо ждала бы сколько нужно. Но понимание пришло слишком поздно. Она попала в ловушку, выхода из которой не было. Ее сотрясла дрожь.
— Холодно? — спросил Брег.
— Немножко.
— Ты побледнела и похудела, — не отставал он. — Болела?
— Нет. — Болела, но не так, как ты думаешь.
— Тогда что с тобой?
Внезапно разговор принял опасное направление.
— Ничего, — быстро ответила Мона, поднялась и напряженно сказала: — Мне пора.
Брет слегка сжал ее запястье и удержал.
— Кула тебе спешить? Еще рано.
По заведенному обычаю Рик завтракал в постели и хотел, чтобы она сидела на кровати и ела с ним вместе.
— Если Рик проснется, то будет ждать меня к завтраку.
— Завтрак в постели, верно? Очень мило! — Увидев, что у Моны порозовели шеки, он ядовито добавил: — Любой на моем месте решил бы, что вы спите.
— Брет, пожалуйста, — взмолилась Мона. Он поднялся и навис над ней как башня.
— Отлично. Мы пойдем вместе.
— Не надо! — быстро попросила она.
— Почему? Потому что он соскучился и ждет у дверей?
Когда Мона промолчала, Брет выпустил ее руку, бросил на стол несколько долларов, обнял ее за талию и повел к дверям.
Город зевал и потягивался, пробуждаясь к жизни.
Пока они шли по пустынному тротуару, Мона так остро чувствовала его близость, что ей изменило самообладание. Ее защитная броня оказалась весьма хрупкой.