Она прекрасно знала, что Рик равнодушен и к свежему воздуху, и к любым физическим упражнениям, кроме плавания.
Он относился к типичным затворникам, предпочитал автомобили и кондиционеры и, если бы не тратил столько сил на работу и светские развлечения, давно растолстел бы.
— Ну что ж, присоединяйся, — спокойно предложила она.
— Бегунья трусцой и человек в инвалидном кресле? Да это же курам на смех! — вспылил он.
— Пожалуйста, Рик, не… Он резко прервал ее:
— Побыла бы на моем месте, так узнала бы, что это такое!
— Скоро ты встанешь на ноги.
— И смогу по утрам вприпрыжку ковылять по парку. Есть к чему стремиться!
— Не понимаю, на что ты сердишься, — пробормотала она.
— А чего ты ждала? Я прикован к этой квартире, а ты убегаешь тайком, не говоря мне ни слова!
— Извини. Я…
— Будь я проклят, если позволю тебе уйти и оставить меня еще раз! ~ Это была наполовину угроза, наполовину мольба.
— Если ты против, я больше не буду уходить, — сгоряча пообещала она и тут же пожалела об этом, вспомнив слова Брета: «Завтра утром увидимся в парке».
Но на смену сожалению пришло облегчение. Теперь, когда Рик обо всем узнал, она уже не сможет уступить искушению.
— Вот она, живая и здоровая! — Из гостиной вышла Кларис, которой очень шла бело-голубая форма сиделки. Ее короткие волнистые волосы были такими же черными, как и у Моны, а цвет глаз напоминал покрытые росой фиалки.
Женщины обменялись взглядами и поняли друг друга без слов.
— Я говорила ему, что он делает из мухи слона, — сказала Кларис с протяжным ирландским акцентом, которым частенько пользовалась для усиления эффекта. — Но разве он когда-нибудь слушает?
Хотя Кларис была Рику ровесницей, она обращалась со своим подопечным как с непослушным мальчишкой, строго отчитывала, когда он не выполнял предписания врачей, не обращала внимания на его приступы гнева, успокаивала его страхи и смягчала боль с почти материнской нежностью…
Первая сиделка не смогла с ним справиться и через несколько дней ушла в слезах. Вторая продержалась неделю.
Поэтому Кларис, опытная сиделка и жизнерадостный человек с неизменным чувством юмора, оказалась для них подлинным даром небес.
На первых порах Рик не мог спать от боли и хотел, чтобы Мона неотлучно находилась при нем. Но Кларис твердо сказала ему, что Мона еще не готова к таким нагрузкам, уложила девушку и всю ночь просидела рядом с больным. Время от времени она поступала так и сейчас, когда Рик ощущал боль или беспокойство.
Рик жаловался на чрезмерную опеку, ворчал, когда Кларис обыгрывала его в карты или шашки, однако привык к ней, и Мона боялась думать о том, что будет, когда работа Кларис закончится и она уйдет от них.