— А ты?
— Ну, я здесь, только чтобы сделать тебе приятное. С тем же успехом я мог бы остаться дома.
— Вы слишком добры, — заметила она саркастически. — Уже поздно. Я пойду, чтобы дать тебе поспать, Ари. Ну хотя бы позавтракать вместе мы можем?
— Как скажешь. В девять тебя устроит?
Она кивнула и поднялась с постели.
Ари проводил ее до двери. Глядя, как она идет перед ним, он не мог отделаться от мысли, что она чертовски соблазнительна. Он почувствовал гордость, потому что не пытался ее удержать. Ари понимал, что встреча с Лолой и ее распрекрасным Тома, месье кинооператором с его фальшивой небрежностью, выбила его из колеи и отыгрываться, переспав с молодой актрисой, не лучший выход из положения. К тому же то, что он знал о болезни Мари, ставило его в еще более неловкое положение.
Но когда он уже собирался открыть ей дверь, она вдруг остановилась на пороге и обернулась к нему с улыбкой, словно прочитав его мысли. В оранжевых отсветах заката ее лицо выглядело еще нежнее, а веснушки придавали ей нереальный вид живой картины. Ари попытался не смотреть на ее тяжелые груди и точеные бедра — дьявольский призыв, на который он отказывался отвечать.
На этот раз он сам наклонился, чтобы чмокнуть ее в обе щеки, из последних сил притворяясь равнодушным. Но во время второго поцелуя молодая женщина вдруг застыла, приникнув к щеке Ари, и удержала его за плечо. Так продолжалось несколько секунд, затем она мягко отстранилась. Подняв лицо, она смотрела ему в глаза, и в ее взгляде горел новый, полный скрытого смысла огонек.
Ари не шелохнулся. Но его прерывистое дыхание, очевидно, выдало кипевшее в нем желание, и Мари приблизила губы к его губам. Он было попытался отступить, потом закрыл глаза и утонул в поцелуе, полном безграничной нежности. Вскоре эта нежность преобразилась в страстный напор, и губы их слились словно в попытке стать единым целым.
Ее руки заскользили вверх по его спине, и он почувствовал, как она оттолкнула его. Прижатый к стене, он открыл глаза и всмотрелся в ее лицо. Сейчас в ее взгляде пылало неутолимое пламя, которое ничто не могло погасить. Ее тонкие пальцы принялись неторопливо расстегивать первую пуговицу на рубашке Маккензи. Раздевая его, она приникла губами к его шее.
Поначалу Ари просто подчинился ей, словно хотел доказать, что не он нарушил уговор, но затем, загоревшись, схватил Мари за бедра и в свою очередь принялся ее раздевать. Он стянул с нее черную майку, потом расстегнул лифчик, высвободив грудь еще более красивую, чем он мог себе представить.
Из прихожей они начали перемещаться в спальню, срывая друг с друга последнюю одежду и постепенно приближаясь к широкой кровати. И вот, прижавшись друг к другу, они рухнули в постель. Их руки, губы, языки сливались, ласкали, исследовали, их разгоряченные тела были готовы к схватке.