Не дав опомниться Александре Петровне, они схватились за руки и помчались по лестнице вниз — надо было немедленно показать Иринке ипподром.
Ошеломлённая Александра Петровна крикнула вдогонку:
— Ира, Женя, никуда со двора не уходить!
Илья Ильич успокоил её:
— Никуда не денутся. Ипподром огорожен, конюшни в стороне от улиц.
Женя не знал, с чего начать. Но Иринка уже опять трещала как сорока:
— Смотри, какие-то смешные карусели! Зачем? Для кого?
— Это не карусели, а водила, — заторопился Женя. — Видишь, лошадь привязали и вываживают? (Сам он увидел эти водила только накануне.)
— Ой, Женька, какую хорошенькую лошадку повезли! Для чего на ней шёлковое одеяло?
— Не одеяло, а попона. И не повезли, она сама качалку везёт. И не лошадка, а рысак!..
Иринка уже неслась к воротам на ипподром:
— Ну и стадионище!
— Это не стадион, и ип-по-дром! — не выдержав, крикнул Женя. — У него целых четыре беговые дорожки!
Ипподром лежал перед ними в солнце, в зелени — громадный, свободный. Беговые дорожки поливали. Раскинув светлые водяные крылья, ползла машина. За ней трактор с большим катком трамбовал грунт. Пахло чудесно прибитой пылью, зеленью. В солнечном небе пролетели голуби. Воробьи пищали и дрались на дорожках. В центре ипподрома виднелись два фонтана, похожих на букеты.
— Туда можно? — Иринка показала на главное здание бегов.
— Можно, — бухнул Женя: будь что будет!
По дороге их окликали рабочие: зачем бегают, кто разрешил? Женя с отчаянно-решительным лицом отвечал:
— Мы с Ильёй Ильичом привезли с завода рысаков в тренотделение к Анне Ильиничне!
Эти слова были как пароль.
Ребята очутились возле трибун. Это было красивое здание — величественное, строгое.
— Гляди! — Иринка задрала голову, прикрыв ладошкой глаза.
Высоко на тонком шпиле чернела над крышей крошечная лошадка с пышным хвостом. Подул лёгкий ветер — лошадка медленно повернулась, ещё, ещё…
— Это фрюгел, фрюгел, я знаю! — запрыгала Иринка. — Показывает, куда дует ветер! На север, на юг…
— Не фрюгел, а флюгер, — поправил проходивший рабочий с лестницей на плече, наверно монтёр, потому что, взгромоздившись на лестницу, он стал чинить репродуктор на столбе.
Жёлтое здание с открытыми трибунами было пусто.
— А вон ещё лошади! И ещё! — закричала Иринка, увидев на остеклённой башне светлых коней. — А вон ещё!
Снизу лепных лошадей над крышей видно было плохо: они украшали фасад здания. Разве такая уж беда — выбежать на минутку из главных ворот ипподрома? Так и сделали, не без страха перед Александрой Петровной. Перед главным зданием оказалась площадка и сквер, а уже дальше гремящая, в потоке машин и прохожих, московская улица.