Может быть, у нее плохо с глазами, по-настоящему плохо? Да нет, не думаю. Вот она чуть выше подняла ногу, чтобы переступить через крохотный зазубренный кусочек бетона. Нет.
Может быть, она просто перестраховщица от рождения, наукой подкрепляющая добытые на основе опыта знания, которые ничуть не беднее, а не исключено — и богаче моих? Я встречал такой сверхосторожный тип и раньше, по большей части вполне способный преуспевать, однако предпочитающий поспешать помаленьку.
Может быть, она испытывает счетчик, рассчитывая на что-нибудь его обменять или использовать как-то иначе?
А может быть, она передвигается и по ночам? Тогда счетчик вполне уместен. Но зачем, в таком случае, пользоваться им днем? И в любом случае, зачем демонстрировать его мне?
Уж не пытается ли она меня убедить в том, что она новичок? Или надеется, что неожиданный шум выбьет меня из колеи и я утрачу бдительность? Но кто станет морочиться, таская с собой счетчик ради таких хитроумных целей? И не стоило ли ей подождать, пока я не подойду поближе, прежде чем попробовать свой шумовой гамбит?
Мысли-шмысли — ничего они не дадут.
Еще одним ударом локтя она выключила счетчик и стала быстрее продвигаться в моем направлении. Отбросив раздумья, я полностью настроил свое сознание на бдительность.
Вскоре мы оказались едва ли не в восьми футах друг от друга, практически на расстоянии одного броска — даже пары предварительных шагов делать не надо. Но ни один из нас все еще не произнес ни слова, ни один прямо не посмотрел на другого, хотя сблизились мы настолько, что вынуждены были слегка повернуть головы, чтобы удерживать друг друга в периферическом зрении. Секунд пять-шесть мы обменивались взглядами искоса, а затем на мгновение перевели их вперед, чтобы проверить, нет ли бугров и колдобин на дороге, по которой шли параллельно. Культурный извращенец из какого-нибудь «цивилизованного» места счел бы такое зрелище забавным, я полагаю, если бы мог наблюдать наше представление где-нибудь на арене или из-за бронированного стекла исключительно для собственного удовольствия.
Брови девушки были такими же черными, как и волосы, которые своей массой и диковатыми металлическими украшениями делали ее похожей на африканскую принцессу, несмотря на бледный цвет лица — слишком мало ультрафиолета проходило сквозь пыль. От внутреннего уголка ее правого глаза тянулся узкий радиационный шрам, проходил между бровей, с каким-то залихватским изломом пересекал весь лоб, пока не терялся под копной волос в верхнем левом углу лба.
Какое-то время я к ней принюхивался.