Заметив, что за ним наблюдают, он улыбнулся и предложил:
– Хочешь, и тебе такой сообразим?
– А другой, в четыре смогешь? – решил выпендриться Егор.
– Можно попробовать. – Парень перегнулся через стойку бара и достал из ее нутра точно такой же высокий стакан.
Первой была какая-то тягучая малиновая жидкость. Что-то вроде ликера. Потом парень налил ром. Это Егор точно уловил. Следующим был, похоже, яичный ликер. Хотя не факт. В общем, какая-то мутно-бледно-желтая хрень. И сверху был добавлен кагор из бутылки с симпатичной церквушкой на этикетке.
И вот этот последний ингредиент, похоже, оказался лишним. Желтая муть порозовела, появились какие-то лохмотья, прозрачный ром смешался с ликером. Парень расстроился и хотел вылить пойло себе под ноги, но Егор вцепился в стакан и потянул его на себя.
– Нет, ты старался, и я это выпью, – промямлил он.
– Не надо, возьми лучше мой.
– Нет, я буду пить это!
– Ну, как знаешь.
– Прозит.
– Чин-чин. – Они выпили. Потом налили себе просто рому и снова выпили.
Егору снова попалась на глаза маленькая золоченая трехглавая церквушка с этикетки.
«Бог не ведает, что мы тут творим, – пронеслось в голове у Егора. – Он устал за нами следить и теперь помогает кому-нибудь другому, кому-нибудь более достойному. А мы вот тут мешаем красное с плотным, выдуваем наружу свою душу через «беломорины», превращенные в косяки, и смеемся над своей будущей смертью. Мы все умрем. Нас выкинули за борт, как мы только что выкидывали за борт всякий хлам. Мы хлам… Я в хлам…»
Утром Егор проснулся в какой-то каюте. Он лежал на куче дурно пахнущих тряпок в собственной блевотине.
Во как!
А ведь он мог запросто захлебнуться ночью, разделив сомнительно почетную участь с такими мэтрами рока, как Джимми Хендрикс и Бонн Скотт. Кто ему это вчера рассказал? Что за хренов Нострадамус? Егор вздохнул. Да, хорошо погуляли. Он даже с кем-то подрался, кажется. Главное, голова не болит. Тошнит только немного и пить охота.
Как он попал в эту каюту, Егор не помнил. Рядом в куче тряпок кто-то громко храпел. Не, не Айдол. Надо пойти найти его и договориться о переправе.
– Какая такая лодка-молодка? – Айдол поставил опустошенную бутыль из-под портвейна в угол. – Не гони. Вон бухни лучше.
– Не, я пас.
– Эх, счастливчик. А у меня полный распад личности, и рассол не помогает.
– Ну что, братья анархисты-аморалы, головка бо-бо? – В зал вошел вчерашний мешочник Чегевара. Глаза его как-то нездорово блестели. Уже закинулся, наверное, с утра чем-нибудь.
– Не ори, – Айдол поморщился. – Раз уж ты живчик такой, вон, перевези Егорушку на тот берег.