– Конечно, узнаем… – криво усмехнулся хоббит, – если просидим здесь ещё лет эдак с тысячу. Торин, Башня-то болтает как придётся. Сколько нужно будет ждать, пока она скажет то, что мы сможем понять?!
Торин скривил губы.
– Ну ладно, а что ты предлагаешь?
– Интересно, говорила ли Башня всегда или это дело рук Сарумана? – задумчиво произнёс хоббит. – И не от этой ли её способности Великий король закрыл сюда вход людям?
В этот миг страшный голос заговорил вновь, и вновь они в страхе бессознательно попытались уйти, укрыться от его необоримой силы; точнее, сперва они услышали конец фразы, произнесённой вкрадчивым голосом:
– …Но что будет, если Брего пройдёт Тропой Мёртвых, Могучий? Он может стать сильнее, много сильнее.
– Он не пройдёт, – с потрясшей хоббита до глубин его существа усмешкой отвечал тот, кого первый говоривший назвал Могучим. – А если и пройдёт… – Даже следы усмешки исчезли в тот миг из ужасного голоса, мрачная предопределённость и даже обречённость наполнили его, когда он продолжал: – Что ж, прошедший действительно станет куда сильнее и многое сможет. Но он будет зря стараться…
И вновь молчание. Секунды беззвучия. Хоббит, поддаваясь странному, непонятно откуда пришедшему порыву, вдруг прыгнул вперёд и тонко, надрывая горло, заверещал, потрясая поднятыми кулаками:
– Почему зря? Почему зря? Отвечай, во имя Светлой Элберет!
Казалось, своды древней нуменорской твердыни задрожали; давно, очень давно не звучало здесь это имя; но камни словно узнали его, и новый голос, глухой, точно идущий из-под земли, голос давно умолкнувшего исполина, медленно и раздельно произнёс:
– Тропы Мёртвых выводят лишь на Пути Мрака. Призвавший Смерть против Жизни нарушил завет Валаров…
Раздался гулкий подземный удар, и Башня замолчала.
Немало времени прошло, пока голос Ортханка не зазвучал снова. Они слушали сперва с неослабным вниманием, но Башня повествовала о совершенно не доступных их пониманию вещах. Однако хоббит упрямо записывал почти каждое слово, особо стараясь не пропустить ничего, если речь заходила о местах, где сохранялись какие-либо остатки древних, непонятных, похоже, самому Саруману сил, или вещах, наделённых ими. Они просидели в Башне до самого вечера, забыв о еде и отдыхе. Дважды снаружи доносился громоподобный голос встревоженного Старого Энта; Малыш высовывался из окна и откликался.
Когда дневной свет совсем померк, гномы едва ли не силой увели хоббита. Древобород встретил их внизу и был безмерно удивлён, услыхав их рассказ.
– Хуум-хом, корни и сучья! Вот это да! – гудел он, неся хоббита обратно в Фангорн, к своему предгорному дому. – Какая жалость, что я не могу зайти туда сам и послушать! Быть может, мне и довелось бы узнать, где разыскивать Фимбретиль… Небывалое дело, корни и сучья!