Дни путешествия промелькнули быстро. Баржа двигалась ходко и безостановочно, её всё время погонял попутный ветер, и спустя четыре дня, выйдя утром на палубу, Фолко, ёжась от предрассветной свежести, увидел, что берега расходятся и между зелёными холмами прямо по носу синеют сказочные просторы безбрежного Великого моря.
Позже, много позже, Фолко нашёл красивые слова о своей первой встрече с беспредельностью, но сейчас он просто, раскрыв рот, глазел на открывшуюся многоцветную, сине-серо-голубую равнину, сливающуюся у края неба с белизной далёких облаков. Он услышал резкие крики черноголовых чаек, паривших над заливом, в который впадала река, увидел нескончаемую череду набегающих на берег волн прибоя и уже не смог оторвать взгляда от горизонта, тянущего к себе с непонятной, неотвратимой силой любого смертного. Там, за бирюзовым окоёмом, лежала Благословенная земля, там высились белые башни Тириона, там золотой песок Эрессеи затеняли склонённые ветви серебристых платанов – так говорили сказки эльфов, полные очарования и в то же время – светлой грусти, что охватывает нас при мысли о чём-то прекрасном, но недостижимом…
Гномы уже видели море и отнеслись к его появлению спокойнее, нежели хоббит. Однако у Фолко сейчас не оказалось времени для долгого созерцания синих далей – баржа подваливала к пристани, начиналась выгрузка. Люди Фарнака быстро и ловко перебросили длинные сходни на высокий борт своего корабля, при первом же взгляде на который хоббит узнал знакомые обводы и гордо вскинутый резной нос судна из своего недавнего видения.
К ним подошёл сам Фарнак и велел собирать пожитки – на баржу поднимутся другие, и она тотчас двинется обратно, вверх по реке.
– Мы отойдём сегодня же, едва кончим грузить, – добавил кормчий. – В город идти не советую – мы ждать никого не будем.
Хоббит надолго запомнил эту неторопливую речь рождённого где-то в Арноре человека, сменившего простор его нив на беспредельность моря, соху земледельца на рулевое весло морехода. Запомнил и его взгляд – в нём не было ни любопытства, ни приязни, которые он почти всегда видел в глазах людей, когда они говорили с ним. Нет, Фарнак не был ни зол, ни чёрств – ему просто не было дела до хоббита. Какие-то иные, не доступные ему тревоги гнали его, и непосвящённый не должен был соваться с неразумными и ничего не значащими словами сочувствия или праздного любопытства.
По «дракону» их водил всё тот же Хьярриди. Друзья устроились быстро и провели остаток времени до полудня в разговорах о Морском народе.
– Где же, Дьюрин меня вразуми, мы сойдёмся с ними? – яростно поскрёб затылок Торин, услыхав слова хоббита об узнанном корабле из видения.