– Ну что ж, теперь ясно, что он искал, – подытожил Рогволд. – Он зацепился плащом вон за ту ветку – высокий мужчина, чуть выше меня, – и там даже осталось несколько ниточек. Застёжка отлетела, он пошарил, поискал потерю – но так и не нашёл и поехал себе дальше. Давайте и мы за ним!
Однако больше им не встретилось ничего необычного. Ещё несколько миль лесом, ещё несколько поворотов, несколько подъёмов и спусков – и перед ними вновь потянулись возделанные поля. Следы всадника, судя по всему, ехавшего совершенно не скрываясь, вскоре вывели на сам Тракт и здесь исчезли. Последнее, что мог сказать Рогволд, было то, что неизвестный повернул к Аннуминасу.
– По-моему, ничего особенно подозрительного в этом нет, – заметил при этом ловчий. – Ехал себе кто-то, взглянул на странное место, случайно на него наткнувшись, потом потерял фибулу – кстати, где она, Фолко? – и наконец преспокойно выехал на Тракт и отправился по своим делам. А подковы… Само по себе это ещё ничего не значит. Причудливы пути и коней, и оружия – после весенних боёв в наши руки вполне могли попасть ангмарские лошади.
Они вновь замолчали, а хоббит покрепче сжал в засунутом в карман кулаке найденную вещицу. Он оставил её себе, жалко было выбросить, и к тому же Фолко понравился незнакомый узор на серебряной пластинке.
К Аннуминасу они подъехали, когда солнце уже давно миновало зенит и начинал подступать серый, по-кошачьи подкрадывающийся осенний вечер. После пяти дней пути от Пригорья друзья ехали через предместья, которые сгоравшему от нетерпения хоббиту казались бесконечными. Фолко только и делал, что вертел головой в разные стороны.
Да, эта страна была богата, очень богата, не в пример его родной Хоббитании, которая, как полагал Фолко, достигла верха благополучия. До городских ворот оставалось ещё много миль, а деревянные избы уступили уже место добротным каменным домам, протянувшимся бесконечной полосой вдоль тракта. На окрестных полях виднелись теперь только одинокие фермы, аккуратные каменные постройки окружали багряные космы осенних садов, над черепичными крышами в серое небо поднимались вьющиеся дымки, изредка попадались ухоженные пруды с беседками и скамьями на берегах для отдыха путешественников, а таверны, корчмы и трактиры встречались почти на каждом шагу. Людей на тракте стало очень много, они двигались непрерывным потоком, ловко лавируя между бесчисленными телегами и повозками. Ржание коней, визгливые оклики погонщиков, направлявшихся к городу со стадами овец, перебранка возчиков двух сцепившихся осями телег – над трактом стоял постоянный и неумолчный гомон. Под копытами пони звучали каменные шестиугольные плиты, умело пригнанные друг к другу без малейших трещин и зазоров. Тракт расширился ещё больше и теперь шёл прямо на запад.