Видения растаяли.
— А ты слишком слаб, — прорычало неожиданно, — я в тебе разочарован.
Рано, ещё рано, ты не готов, ты ещё не созрел!
Иван вспомнил, что где-то за миллионы парсеков отсюда ему уже говорили эти слова, что, дескать, рано, что Он не созрел, не готов ещё.
Бред. Нелепый бред!
— Я не могу убить его. Я не хочу убивать… себя! — проговорил он твёрдо и непреклонно.
— А ты знаешь, кто я? — поинтересовалось невидимое чудище, в теле которого Иван находился сейчас.
— Нет, не знаю, — ответил он просто.
— Я повелитель света и тьмы, подземных миров Пристанища и Вселенной. Я всемогущий и неодолимый, всесокрушающий и обладающий знанием всех цивилизаций Белее. Нет равных мне в мирах Тьмы и Света. Ты способен постичь меня лишь в первой наипростейшей и зримой для твоих очей ипостаси, понял?!
Но ты уже убедился, что я всесилен. Я могу, не притрагиваясь к тебе, переместить твое тело и мозг куда угодно, могу и погубить, разделить, раздвоить, растроить. Могу взять твой мозг и твою душу и поместить их в любое другое тело, могу их оставить бестелесными витать в эфире. Я могу всё!
— Всемогущий должен быть всеблагим, — проговорил Иван тихо, — я не знаю, всемогущ ли ты в полной мере.
Стоны и стенания, перемежающиеся рыком, сотрясли своды пещеры. Монстр смеялся. Смеялся, содрогаясь всем телом, в которое был заключен Иван, разевая устрашающую пасть, роняя слюну на камни. Смолк он неожиданно.
— Ты хитер. Но и я не прост. Смотри же, не пожалей о своем выборе!
Иван почувствовал, что послушное его воле тело вдруг оцепенело. Он утратил возможность им управлять. Но он видел всё чётко и ясно: человек, придавленный камнями, неожиданно освободился от пут, вырвался, подхватил лучемёт и снова отпрянул.
— Ну как? — прорычало опять. — Он не станет раздумывать, он нажмет на крюк. Пока я ему не даю этого сделать, я сдерживаю его. Но я могу и устраниться. Ты ещё не жалеешь о своем глупом выборе?
— Нет, — ответил Иван, заключенный в теле и мозгу монстра Белеса.
— Пеняй на себя.
Человек, словно отбросив сомнения, неожиданно поднял лучемёт, уставил его прямо в Ивана. И Иван увидел его глаза — они смотрели без страха, без сомнения, в них не было ни злости, ни мстительности, в них было нечто иное, похожее на сожаление. Это были ясные, серые, широко открытые глаза. Это были его собственные глаза.
Нажимай! — мысленно скомандовал он.
Но человек не нажал на крюк. Что-то остановило его.
Ствол лучемёта опустился. И именно в этот миг Иван вновь ощутил себя в собственном теле.
Он стоял в полутемной пещере.
И никого в ней не было.