– Нет! Только не вслух! – отчаянным голосом зашептал Сережа.
– Ну-ка, ну-ка!
– Они подтверждают, что письмо подлинное, – разочарованно вздохнула Катя, покачав головой.
– Дай сюда. Что именно там написано?
– …изваяние «„Гаруда“… является символом дружбы и доверия…» Надо же! Угадали, юго-восточные! Так, а это что тут приложено? Фотография… – У Нафани загорелись глаза. – Катюха, а ну-ка взгляни сюда!
Катя послушно уставилась на черно-белую фотографию, изображающую Гаруду, – крылатое, зубастое, пучеглазое существо. Не имеющее с кельтской статуей ничего общего!
– Письмо настоящее, – проговорил Нафаня. – А статуя другая!
Тут Сережа воспользовался моментом, выхватил у него папку и кинулся прочь, выкрикивая невнятные угрозы. Катя и Нафаня остались в коридоре близ столовки, глядя друг на друга.
– Как это может быть? – изумленно спросила Катя. – И что теперь? Закроют выставку?
Нафаня почесал в затылке.
– Не думаю. Пока Панихидин на работу не выйдет, никто ее не тронет… Ну, дела!
– Значит, – сделала вывод Катя, – будем разбираться сами.
* * *
Нетрудно предположить, что рассказ Сережи про обретение свободы и независимости от отцовского кошелька не совсем соответствовал действительности. Точнее, совсем не соответствовал…
А было так…
– Илья Всеволодович! – сообщила по интеркому секретарша. – К вам тут сын просится. Пускать?
Илья Всеволодович рыкнул в динамик что-то невнятное и нажал на отбой. Только сына ему тут и не хватало для полного счастья! До сына ли, когда в опасности нечто более близкое и важное – деньги?!
День у Ильи Всеволодовича не задался с самого утра. Сначала позвонил Горобец и пять минут непонятно за что честил Хвостова по матери. А потом бросил трубку. Это было обидно, непонятно и нехорошо, потому что Горобец был связью очень полезной, и причину его гнева Хвостов (уже забывший о своей последней просьбе насчет Малышевой и ее фирмы) не мог даже предположить.
Потом позвонили из прикормленной адвокатской конторы, которая занималась делом первостепенной важности, не имеющим отношения к риелтерству, зато более прибыльным. А именно – наследством Селгарина.
– Возникли кое-какие непредвиденные обстоятельства. Не беспокойтесь, ничего серьезного, – извиняющимся тоном сообщил юрист. – Похоже, объявились какие-то родственники. Обычное дело…
– Вечно налетят, как саранча на падаль, – прошипел Илья Всеволодович с досадой. – Избавьтесь от них… Покажите им завещание. Там же черным по белому прописано: все получает Малышева и этот швед, как его…
– Завещание оформлено безупречно, – заверил его юрист (этому можно было поверить, потому что он сам его задним числом и оформлял). – Однако один из них утверждает, что он – наследник первой очереди, а остальные настаивают, что находились на иждивении покойного. Однако документов пока не предоставили. Как только возникнет ясность, мы вам перезвоним…