Раздвинулась боковая штора, и на сцену вышла собака — великолепный кобель борзой, снежно-белый, изящного сложения, с длинными, тонкими лапами, элегантным торсом, аристократически вытянутой мордой. Женщина похлопала ладонью по покрывалу, и собака приникла к полу, навострив уши и застыв в недвижном ожидании.
— Царь, — прошептала женщина исполненным ласки голосом, — любовь моя.
Пес подошел поближе, запрыгнул на постель и вытянулся рядом с женщиной, а она лениво приподнялась, демонстрируя себя публике. Движения ее были полны страстной чувственности.
— Сисси, — пролепетал Ла Манна, узнав женщину. — Сисси, — повторил он, собираясь встать.
— Подожди, — остановил его голос за спиной. — Самое интересное впереди.
Тяжелая рука пригвоздила Джо к стулу. Он обернулся и узнал Хосе Висенте Доминичи.
— Полюбуйся на спектакль, мерзавец, — произнес Хосе Висенте.
Тем временем собака встала и приблизила к женщине морду. Та улыбнулась, поцеловала животное и простонала:
— Царь, красавец мой, сними с меня одежды. — Пес осторожно зажал зубами край туники и стянул ее с женщины. Тело ее засияло ослепительной, великолепной наготой. Борзая отволокла тунику на белый бархатный пуфик и снова подошла к постели, внимательно глядя на женщину.
— Иди ко мне, Царь, — страстно произнесла Сисси, коснувшись рукой своего бедра.
Пес легко запрыгнул на постель и, вытянув морду, приблизил ее к животу женщины, слабо повизгивая.
Сердце Джо то учащенно билось, то словно замирало. Холодный пот градом катился со лба.
Женщина протянула руку и ласкала шею собаки, играя с тонким ошейником, отделанным бриллиантами и сверкавшим нереальным блеском в свете прожекторов. Но противоестественное совокупление было реальным, настоящим; реальными были и страстные вопли женщины, и задыхающееся повизгивание пса, и похоть, охватившая часть публики. Но у многих жуткий спектакль вызвал приступ отвращения.
Хосе и Шон едва успели выволочь из зала Джо Ла Манну. В коридоре его вырвало. То, что ему показали, было вызывающим и оскорбительным для любого, кто это видел, но вдвойне отталкивающим и оскорбительным оказалось это зрелище для Джо. Ведь он любил эту женщину. Сисси скатилась в самую бездну разврата и позора.
Хосе помог Джо сесть в свой голубой «паккард». Шон уехал на «феррари». Никто не тронул его машину.
— Я тебя провожу домой, — сказал Хосе.
— Чего вы хотите? — чуть слышно произнес Джо, вытирая холодный пот со лба.
Доминичи протянул ему пакет.
— Фото твоей супруги, негативы, конечно, остаются у нас, — добавил Хосе.
— Мне не нужны фотографии. Чего вы хотите? — Он был готов на любой компромисс, на любую уступку.