Я читала роман Гарди, и была благодарна возможности поговорить с Оливером Фойем о книге, известной нам обоим. Прошло минут тридцать, и тетя позвонила в колокольчик, чтобы Аманда и Сисси убрали чашки и тарелки. Как только это было сделано, дядя Генри поднялся и сказал:
— Мод, моя дорогая, давай предоставим этих молодых людей на некоторое время самим себе.
Оливер Фой встал и ожидал, пока тетя с дядей удалятся. Когда дверь за ними закрылась, он улыбнулся мне, и я уловила в его глазах усмешку, когда он произнес:
— Я надеюсь, вы знаете, Эмма, что нас оставили наедине специально, чтобы я сделал вам предложение?
— Да, Оливер, дядя сказал мне. Должна признать, я ощущаю некоторую робость. Тетя Мод так волновалась, так готовилась к вашему визиту, что мне казалось, мы просидели здесь вечность в ожидании вас; и чем дольше мы сидели, тем больше нервничали. Но я не должна была говорить вам всего этого.
Он рассмеялся и покачал головой.
— Это совершенно в вашем стиле, Эмма, и надеюсь, вы всегда останетесь самой собой. А сейчас я должен сделать признание. Я уверен: вы думаете, что мы с вами недостаточно знакомы, однако мы с вами бывали в одной компании. Виноват, но я очень пристально за вами наблюдал, в особенности когда почувствовал все большее влечение к вам. — Он заложил руки за спину и медленно прохаживался по комнате. — Эмма, я приготовил и отрепетировал весьма длинную речь, в которой признавался, как впервые влюбился в вас, когда вы еще были маленькой девочкой, а теперь это чувство выросло с вами, изменилось и углубилось. Но речь совершенно выпала у меня из памяти, и я должен просто признаться вам, что я давно восхищался вами и уважал вас, а теперь понимаю, что люблю вас и желаю, чтобы вы были моей женой. Это не импульсивная декларация, Эмма. Я зрелый человек, обладающий ясными понятиями; и теперь я спрашиваю вас, окажете ли вы мне честь стать моей женой.
Я смотрела на него — чувства мои были очень странными. Я знала, что некоторые девушки моего возраста рассматривают замужество скорее как окончание чего-то, нежели как начало, но я все снова и снова представляла себе, каково это будет: выйти замуж за Оливера Фойя, жить с ним в одном доме, сидеть за одним столом, спать в одной постели.
Я спросила:
— Оливер, дядя Генри рассказал вам мою родословную?
Он кивнул с серьезным видом.
— Думаю, что да. Помню, как вы приехали на Ямайку, когда мне было двадцать с небольшим, и я всегда знал, что вы — дочь сестры Мод Шеферд, которая умерла в Англии. Ваш дядя сказал мне, что ваш отец был субалтерном Британской армии, что он был убит под Омдурманом за несколько недель до смерти вашей матери от чахотки, и я понимаю, что ни ваш дядя, ни ваша тетя не одобряли этого брака. Вы это имели в виду, когда спрашивали, Эмма?