— Хорошо. Можете взять свои вещи… Омельченко, дай им казака.
Сотник внимательно оглядел стоявшую перед ним толпу. Его взгляд задержался на небритом человеке в солдатской шинели.
— А ты кто такой? А ну, выйди вперед! — приказал он.
Человек, прихрамывая, вышел из рядов и подошел к офицеру.
— Где шинель взял? Красноармеец?
— Шинель у меня от старой службы осталась, — нехотя сказал человек, отставляя правую ногу.
— Какого полка?
— Фанагорийского гренадерного имени фельдмаршала князя Суворова.
— Солдат?
— Так точно.
— Как же ты, мерзавец, стоишь? — бешено закричал Красавин. — Распустился в совдепии! Службу забыл!
Солдат неловко переступил с ноги на ногу.
Сотник поднял руку и коротко двинул его в подбородок. Солдат покачнулся и побледнел. Тонкая струйка крови потекла по краю дрожащих от негодования губ.
— Большевик?
— Какой я большевик? Я…
— Омельченко, взять! — крикнул Красавин подбежавшему вахмистру.
Вахмистр мигнул казакам.
— Пустите, я и так пойду, — хмуро сказал солдат схватившим его казакам. — Куда я на одной ноге убегу?
— Врет он, — недоверчиво протянул вахмистр.
— Да нет, и вправди нога вроде деревянная, — сказал пожилой казак, нагибаясь и ощупывая ноги солдата.
— Ладно, пустите его, — с досадой приказал сотник. Он вынул из кармана носовой платок и, брезгливо морщась, стал смахивать с шинели мелкие капельки крови.
— Господин сотник, господин полковник идут, — почтительно проговорил вахмистр, показывая в глубину платформы, откуда-торопливо шагал тучный человек в офицерской шинели.
— Ну, как дела, сотник? — спросил мягким баском полковник, подходя и оглядывая притихшую толпу круглыми, навыкате глазами.
— Человек двадцать выловили, господин полковник.
— Очень хорошо… Ну, кончайте скорей. Корпус подходит, и генерал будет недоволен задержкой.
Вдали послышался заливистый гудок паровоза и нараставший грохот. В густом облаке дыма на станцию влетел бронепоезд. Замелькали покрытые защитной броней вагоны с пушками и пулеметами в амбразурах. На вагонах большими белыми буквами было что-то написано. Сашенька успела прочесть: «На Москву». Прогремев мимо платформы, поезд остановился. Паровоз, набирая пары, задышал быстро и тяжело, как человек после долгого бега…
— Ах, доченька! — говорила Сашеньке подсевшая к ней старушка в очках, после того как оставшимся пассажирам было приказано возвратиться в вагоны. — Скажи, какие вредные люди!.. Надругались-то, поди, как?
Сашенька улыбнулась, собрав на переносье мелкие морщинки.
— Что вы, бабуся! Ну ни капельки, — храбро сказала она, тряхнув светлыми вьющимися волосами. — А вот за вас я напугалась, — кивнула она на сидевшего напротив безногого солдата.