Вихров, все время смотревший в бинокль, жестом прекратил разговоры: из перелеска на болотистый луг, растянувшись гуськом, рысью выезжали уланы.
Вихров пересчитал всадников, их было восемь, написал донесение и отправил связного к Ладыгину. Потом он разделил дозор на две части, укрыв бойцов в засаде.
Уланы ехали рядами по двое. Шагах в двух от переднего ряда на заметно прихрамывающей лошади ехал пожилой рыжий поручик. Сердито хмурясь, он громко выговаривал полному капралу с толстым животом.
Вихрова поразила немецкая речь офицера.
— Ферфлюхтер швейн! Старий каналий! — гневно говорил поручик, багровея. — Зачем зидлайть на мене серым лошадким, а? Надо било зидлай на мой вороному лошадя! Он кароший! Шипко отшень луччи… У, старий каналий! Мой будет тебя непременно шерта посылайт…
Вихров толкнул локтем Мишу Казачка и, ломая кусты, широким прыжком махнул на дорогу.
— Бей!..
Он обрушил клинок на голову поручика. Тот ткнулся вперед, на секунду повис на поводьях и боком сполз на дорогу. Уланы кинулись к мосту. Но навстречу им ударил Харламов с бойцами.
— Отдай пику, пан! — страшным голосом гаркнул Харламов, подскочив к капралу.
Харламов перехватил клинок в зубы и, на скаку поймав пику, рванул ее на себя. С треском лопнул бушмат [31]. Капрал поднял руки.
Вдоль лесистых холмов, то едва слышно, то, когда поддувал ветер, накатываясь волной, потрескивали ружейные выстрелы. Там эскадрон Ладыгина вел бой с охранением укрепившегося противника.
Поткин стоял на опушке и, подняв локти, смотрел в бинокль. Вдали за рекой, в дрожащем солнечно-дымчатом мареве, раскрывалась заросшая лесом холмистая панорама деревни; и казалось, и холмы, и леса, и деревянная колокольня с почерневшим от старости куполом шевелились и двигались, стремясь подняться в ослепительно синее небо.
Поткин опустил бинокль и посмотрел влево, где в нескольких шагах от него сидели в тени Ушаков и квартирмейстер Гобаренко, недавно спасенный из плена.
— Ну как? — спросил Ушаков, перехватывая взгляд командира полка.
— Сильно укрепились, — сказал Поткин. — Здесь их так не возьмешь.
Ушаков поднялся, подошел к командиру. полка и, расставив ноги, тоже стал смотреть в бинокль.
— Что-то я не разберу, где у них окопы, — сказал он, пристально вглядываясь.
— У самой речки мельницу видишь? — спросил Поткин.
— Ну?
— Чуть повыше отдельное дерево видишь?
— Ну, ну?
— Вон там у них проволока и первая линия окопов… А теперь повыше и правее озера видишь, вроде чернеется? " — Вижу.
— То вторая линия.
— Та-ак… — протянул Ушаков. — Правильно Семен Михайлович говорил, что это не деникинский фронт. Без артиллерии их отсюда не выбить.