— Это что же, дядя Иван, привал? Или дальше поедем? — густым волжским говором, напирая на «о», спросил сидевший в телеге сухощавый человек в накинутой на плечи кожаной куртке.
— А по мне, как хочешь, товарищ Каштанов, — почесывая под мышкой, безразлично ответил мужик. Он покосился на острый круп лошади. — Я, поди, верст полтыщи уже отмахал. То одного везешь, то другого… Снаряды возил… Я понимаю, конечно, дело военное, помощь нужна. — Он помолчал и, пожимая плечами, сплюнул черной слюной. — Да мне что, я уже привыкший _ второй месяц в подводах, будто и дома не жил вовек.
— Надо бы в деревне жару переждать, товарищ Каштанов, — сказал средних лет человек, по виду рабочий. — Гляди, кони еле дошли, да и ребята устали.
— Так, может, по хатам пойдем? — нерешительно предложил молодой рабочий в буденовке. — И кони отдохнут, да и самим умыться не грех.
Каштанов взглянул на часы.
— Хорошо, товарищи, — сказал он, что-то прикинув в уме. — Постоим здесь два часа, ровно в пять двинем дальше. Только сначала надо узнать, не занята ли кем деревня.
— А вон сидит боец, — сказал рабочий в буденовке.
Каштанов оглянулся. На лавочке у ворот сидел в тени Митька Лопатин.
— Эй, товарищ! — крикнул рабочий в буденовке. — Слышь, давай-ка сюда!
Митька не спеша подошел.
— Кто, товарищ, в деревне стоит? — поинтересовался Каштанов.
— А вы кто такие? — с настороженным любопытством поинтересовался Лопатин.
— Мы, товарищ, партийные работники. Едем в Конную армию. — Каштанов пошарил за пазухой и вынул бумажку. — Нат-ка вот, почитай.
Митька быстро прочел документ. Его лицо просветлело.
— Та-ак… — приветливо протянул он. — Значит, в точку попали. Мы и есть самая Конная армия.
— Ну? И штаб армии здесь?
— Нет, только наш полк. Третий день стоим. Отдыхаем.
— А кто у вас комиссаром?
— Товарищ Ушаков.
— Ушаков? Каков он собой?
— Небольшой такой, плечистый.
Каштанов ласково выругался.
— Знакомый, что ль? — добродушно усмехнулся Митька.
— Какой знакомый. Если тот самый, то друг… Где он сейчас?
— На квартире, должно быть. Вон второй дом направо от церкви, — показал Митька.
— Ну, товарищ, спасибо… Да, о самом главном забыл. Вы что, всю деревню занимаете?
— Нет, верх свободный… Ну, покуда, товарищ… Я, извиняюсь, дневалю. — Митька приятельски кивнул Каштанову и пошел на свою лавочку.
«Смотри, сколько много народу приехало!» — думал он, вновь расположившись на лавочке подле крыльца и поглядывая на проходивший мимо обоз.
Вблизи послышались шаги.
По улице шел боец Марко Сюсявый, прозванный так за то, что говорил, словно плевался. Он подошел к Митьке и, поздоровавшись, присел с края на лавочку.