— Так кто же это был? — не вытерпел один из бойцов.
— Подожди… Была это, братцы мои, вторая кубанская дивизия. Командир корпуса генерал Гильнен… Постой, как его… Борода рыжая, глаза рачьи… Гольден…
— Гилленшмидт, — поправил Дундич.
— Вот-вот, правильно. Гилленшмидт. Так он как есть всю эту дивизию на проволочные заграждения посадил. Все кубанцы, как один, полегли, а кони остались. Потом уже слушок прошел, что этот Гилленшмидт говорил перед наступлением, что австрийские укрепления начисто разбиты и взять их можно голыми руками. Вот он, значит, всю дивизию спешил и погнал в наступление. А там шесть линий бетонных укреплений. И вместо австрийцев самые немцы. Они наших поначалу пустили, а потом как врежут из пулеметов, из артиллерии! Всех посекли, с землёй смешали. Ни один казак не вернулся. Все за дурака, за чертова генерала, жизни решились. Все пали!
— А может, он шпион? — предположил щербатый боец.
— А кто его знает. Все может. Тогда, знаешь, какая измена была… Потом вестовые рассказывали, один казачий сотник начальнику штаба нашего корпуса, полковнику, морду побил.
— За что?
— Как за что? Он же план разрабатывал. А Гилленшмидт спрятался.
— А вы знаете, как была фамилия начальника штаба корпуса? — спросил Дундич.
— А чума его знает, — сказал фуражир.
— Краснов, — пояснил Дундич.
— Краснов?! Не тот ли, что сейчас против нас воюет?
— Он самый. Донской атаман.
— Вот, гад, где оказался!
— Так вот, товарищи, — заговорил Дундич, несколько помолчав, — всю эту историю я знаю подробно. В плену слышал от очевидцев. Дело это произошло во время прорыва Юго-западного фронта.
— Правильно, — подтвердил фуражир.
— По-видимому, командир конного корпуса генерал Гилленшмидт имел задание от Вильгельма сорвать это наступление, — продолжал Дундич. — Он приказал провести рейд на Ковель. Надо было прорвать фронт, преодолеть две реки — Стырь и Стоход, а потом двигаться гатью по болотам. Ну а кавалерии как действовать в сплошных болотах?
— Да где там действовать! — сказал фуражир. — Могила.
— И все же кто-то утвердил этот план, — продолжал Дундич. — Тогда Гилленшмидт стянул всю кавалерию фронта к Пинским болотам и давай ее гробить. Угробил сначала вторую кубанскую дивизию и предложил угробиться третьей донской. Но третьей дивизией командовал генерал Хельмицкий, бородастый такой старик. Он и говорит Гилленшмидту: «Вы, ваше превосходительство, пожалуйте вперед, а я уж за вами». Ну, конечно, Гилленшмидт предпочел остаться в тылу. А командир седьмой дивизии Рерберг как только пронюхал, что будет рейд, так сейчас же обратился в царскую ставку: разрешите, мол, откомандироваться… Вот какие были дела…