— Все в порядке, — поторопилась я ее успокоить, — Алидан, хватит оплакивать почившую дверь, иди сюда!
И вот тут я увидела то, что так привыкла наблюдать у высокородных в своем присутствии — шок! Девушка осознала, что я не боюсь, что произошедшую неприятность с дверью воспринимаю спокойно, и успокоилась. Вернулись в прежнее состояние искривленные от ярости руки, исчезло зверское выражение с лица.
Я указала на стул и предложила:
— Присаживайся.
Подчинилась, продолжая пристально разглядывать. Я же взяла короткий нож, который попросту отняла у Лидии, подошла к стоящему на новом столе арбузу и, делая первый надрез, начала говорить:
— Я не допускаю тебя к соревнованиям, Алидан. — глухое рычание со стороны стремительно превращающейся в монстра девушки. — Запрет! — трансформация прекратилась. — Так-то лучше. Теперь дыши. Глубоко дыши, и слушай меня внимательно. — Продолжая орудовать с ножичком, искоса взглянула на нее. Успокоилась, что радует. — Я не допущу тебя до соревнований, ровно до тех пор, — делаю паузу, пока вырезаю сам цветок, — пока не сделаешь нечто подобное. Так что смотри очень внимательно и учись с первого раза.
И я принялась творить. Карвинг. Единственные курсы, которые я посещала с истинным удовольствием. И сейчас, глядя как под моими руками, из арбуза расцветает диковинное соцветие, я просто наслаждалась и процессом и результатом. Лидия подошла ближе, боясь потревожить даже вопросом. Но Алидан… Алидан, затаив дыхание смотрела на превращение, и я уже поняла — терапия выбрана идеально верно. Все дело в том, что генномодифицированные не занимаются искусством. Они знатоки картин, но не художники, ценители поэзии, но не поэты, эксперты в музыке, но не музыканты. Сначала этот дефект генных экспериментов высмеивался людьми, но потом высокородные объявили искусство прерогативой естественно рожденных и на этом поставили точку. Прошли годы и у некоторых из геномодифицированных проявилась тяга к творчеству, но… теперь это было названо занятиями недостойными высокородных. И в Алидан я увидела это самое стремление творить. Вот тебе и белый лебедь — она просто не хотела быть высокородной.
Еще несколько штрихов и я завершила со словами:
— У тебя получится лучше.
— Что? — девушка словно очнулась от транса.
— У тебя получится лучше, — повторила я, — вы, генномодифицированные, обладаете большей точностью движений, да и рассчитать степень надрезов тебе будет проще. Так что, — передаю нож ей, — твори, экспериментирую, старайся.
— Но, — в синих глазах высокородной искреннее сомнение, — но искусство, это… это…