Андрей Николаевич Туполев, безусловно, был исключительным человеком, и поэтому ему везло на встречи с замечательными людьми, которыми всегда была богата Россия. Но, думается, не только встреча с Жуковским предопределила пожизненный интерес Андрея Николаевича. 1909-й был годом, когда авиация, до того бывшая не то призрачной звездой, не то эффектным цирковым номером, решительно пришла к людям.
25 июля 1909 года французский фабрикант и изобретатель итальянского происхождения Луи Блерио, составивший себе состояние за счет производства и продажи фонарей, на своем одиннадцатом по счету аэроплане («Блерио-XI») совершил 37-минутный перелет через Ла-Манш, преодолев 23 мили (около 40 километров), и приземлился на английской территории. Тем самым Блерио выиграл тысячу фунтов — приз лорда Нортклиффа, владельца «Daily Mail», учредившего приз для того, кто первым пересечет «Бритиш-чэнел» на аэроплане. Этот полет разом низверг тысячи скептиков по всему миру и наглядно показал, что авиация — это не только аттракцион, не только сногсшибательный номер, но интереснейшее дело, вот-вот готовое принести богатейшие плоды, призвал за верстаки, кульманы, столы и в ангары десятки тысяч дерзновенных энтузиастов по всему миру.
Помните известный голливудский фильм «Воздушные приключения»? Подоплека истории верна — английский богач учреждает внушительный приз за перелет через «Бритиш-чэнел». Внешне похож на Луи Блерио и французский летчик, и отчасти аэроплан. Дальше, правда, сплошной вымысел.
Первые полеты аэропланов привлекали огромное количество людей. На авиационные состязания в Живюзи и Иссиле-Мулино, недалеко от Парижа, съезжался весь цвет общества. На авиационную неделю, названную «Шампанской» и известную как «La grande semaine d'aviation de la Champagne», организованную в августе 1909 года в Реймсе при финансовой поддержке производителей и продавцов французского шампанского, собралась элита европейского общества. Газеты писали, что Реймс не знал такого собрания публики со времен коронации Карла VII.
В России первые авиационные шоу также привлекали многотысячные толпы людей всех сословий, «от карманников до фрейлин», включая цвет русского общества.
Полеты аэропланов в те годы были зрелищем, вызывавшим непредсказуемую, даже безумную реакцию. Писатель Лев Успенский, оказавшийся очевидцем одного из первых полетов в России, в своих записках попытался донести до нас впечатление, которое произвел на петербургскую публику двухминутный полет французского летчика Латана в апреле 1910 года: «Десятки тысяч людей, питерцев, с ревом неистового восторга, смяв всякую охрану, неслись по влажной весенней траве, захватив в свою вопящую, рукоплещущую на бегу массу и солдат стартовой команды, и горстку французов, и русских „членов аэроклуба“, и разнаряженных дам, и карманных воришек, чистивших весь день кошельки у публики, и филеров, и разносчиков съестного, — неслись туда, где торопливо, видя это приближение… то выскакивал наружу, то вновь испуганно вжимался в свою маленькую ванночку-гондолу сам месье Гебер Латан».