Германское правительство должно было понять, к чему все это клонилось и что при затянувшейся на годы войне нам неизбежно грозила голодная смерть. Если и были отдельные мечтатели, которые надеялись закончить войну коротким блестящим походом во Францию, то такие люди, очевидно, не были знакомы с военно-морской историей, или же они ее не понимали. По словам Тирпица, корень зла заключался в недооценке германским народом значения для него моря; то же следует сказать и про его политических руководителей.
В ответ на противозаконные меры Англии, в обязанность германской дипломатии ложилось не ограничиваться только малоценными бумажными протестами, но со своей стороны клеймить действия англичан, как нарушителей международного права и вести борьбу за восстановление этих прав. На способы и пути этой борьбы не было нужды указывать, не имея пока что достаточно сильного оружия в руках, а наиважнейшая задача состояла именно в оставлении за собой права свободы действий и в том, чтобы убедить весь мир, главным образом Америку, что не мы первые вышли из рамок узаконенного ведения войны.
Идея применения лодок против торговли противника, как действительная противомера голодной блокады, появилась впервые в недрах нашего действующего флота в среде подводников с ноября 1914 г. Она базировалась не на фантазии Конан Дойля, не на идеях Перси Скотта, лорда Фишера, адмирала Аубе и других; она выкристаллизировалась на основании опыта самих подводников, у которых сложилось убеждение о возможности успешно применить свое оружие против торговых судов на главных путях торговли вокруг Островного королевства. Отрицавший доселе эту возможность командующий флотом Открытого моря дал себя убедить доводами подводников и Адмирал-штаб также принципиально согласился, считая, однако, момент начала пока что преждевременным, ввиду недостаточного боевого опыта лодок и необходимости предварительно закончить их ремонт, прерванный началом войны. Кроме этого, армия, остановленная в своем движении по фландрскому побережью огнем судов противника, требовала в первую очередь помощи лодок. Наконец, из-за ограниченного количества специальных торпед, было решено лодочные аппараты переделать под торпеды надводных судов, на что опять-таки требовалось время. Одновременно с идеями активного применения лодок военного руководства, с другой стороны стало выявляться и влияние политики Бетмана в использовании этого нового рода оружия. Канцлер опасался энергичным выступлением наших лодок вызвать Англию на еще более суровые меры против немецкой торговли, не сознавая, очевидно, того, что это было неизбежным развитием плана войны; он боялся также восстановить против Германии нейтральные державы — опасение, мало на чем основанное. Бетман даже не соглашался на предложение командования установить блокаду лодками побережья Франции, потому что таким актом, по его мнению, нарушалось снабжение Бельгии Америкой. Как известно, основная причина отрицания подводной торговой войны коренилась в продолжении Бетманом его довоенной примирительной политики по отношению к Англии и от такого взгляда он не мог отделаться до самого конца своего правления, хотя при объявлении войны вынужден был сознаться в крушении своей политики. В продолжение всей мировой войны борьба между политикой боязни раздражать Англию, с одной стороны, и насущной потребностью рационального использования лодок, с другой, приводила к каким-то полумерам, вредно отзывавшимся на деятельности и успехах наших лодок. Это одна из крупных причин, давших в итоге неудачу подводной войны.