— Извините, пожалуйста, — сказал он, протирая глаза, — до полуночи я караулил… А потом сон одолел… Пойдемте поскорее посмотрим, не случилось ли что с вашим сундуком.
— Не нужно. Пойдемте лучше завтракать, и когда поедим, вы увидите, что иногда неплохо быть и честным человеком.
Его посадили перед сытным и вкусным завтраком, и когда он закончил, Агриппа вынул из кармана с полдюжины желтых и белых монет, и сказал:
— Вот вам за труды от молодого графа, и если случится вам ещё раз когда-нибудь проходить мимо, не забывайте нашего дома!
— Забыть! — вскричал тронутый солдат, — забыть такой дом, где прохожим дают не только славную постель и хорошо их кормят и поят, да ещё и денег на дорогу дают! Одного я только боюсь, чтобы хозяева не разорились скоро и не заперли дверей.
— Ну, этого не бойтесь, приятель. Мы так устроили дело, что раздаем только то, что получаем с других.
Когда солдат ушел, Агриппа обратился к Югэ, который не пропустил ни одного слова из их разговора, и спросил:
— Вы сосчитали? Я дал всего четыре, а получил тридцать. Вот вам и пропорция между добром и злом. Будьте же впредь менее доверчивым.
Случилось как-то, что проезжал солдат высокого роста на поджарой лошади и Агриппа зазвал его отдохнуть на целые сутки.
Никогда ещё не бывало в стенах замка человека с такой огромной шпагой и с такими густыми усами. Руки у него были волосатые, уши красные, шея воловья, а лицо — квадратное, как у бульдога. При этом, хотя он и смахивал на разбойника, было в нем что-то благородное.
— Ну, уж если этот не свалится в погреб, — сказал Агриппа своему воспитаннику, то наружность бывает, значит, иногда обманчива.
Когда проезжего привели в фехтовальный зал, он показал себя мастером владеть и шпагой, и кинжалом. Он осыпал Югэ ударами, но и сам получил несколько таких, которые его удивили. Лицо у него разгорелось.
— Как! — вскричал он, — вот первый раз случается, что воробей клюет сокола!
Он начал снова, но сердился и тем самым терял выгоды превосходства над молодым учеником. Удар шпагой прямо в грудь привел его в бешенство. Югэ, в восторге от своей ловкости, не мог скрыть этого.
— Если бы у меня в руках была добрая шпага, вместо этой дряни, — воскликнул его противник — ты бы не то запел, молодой петушок!
— А зачем же дело стало? — возразил Югэ, разгорячась тоже.
И оба бросились было к оружию, висевшему на стене.
— Полно! Довольно! — крикнул Агриппа громким голосом.
Оба повиновались. Агриппа пропустил Югэ впереди себя и вышел, а за ними пошел великан, рыча как собака, у которой отняли кость.
Агриппа привел его в нижнюю комнату и предложил закусить. Солдат осушил залпом два или три полных стакана. Широкий рот его раскрывался, как пропасть, и вино исчезало в нем, как в колодце. В промежутках между стаканами из него вырывались проклятия.