— Вы же не на ее месте. — Он отпил половину томатного сока и взял лежавший на столе журнал.
— Вы хотите сказать, что она вам не пишет?
Пол кашлянул, прикрывшись журналом, зевнул и нетерпеливо повертел в руке свой стакан.
— Иногда мы обмениваемся традиционными любезностями. Совершенно нейтральными. Она начала с того, что прислала несколько фотографий, практически без письма, всего несколько строчек на латыни… Катулловское описание ребенка… достаточно умное. Я ответил на цитату другой цитатой, и вскоре эта игра превратилась в регулярную переписку. Да вот и сегодня я получил письмо, которое хочу показать Элизабет — там есть вопрос, на который я не могу ответить, и, может быть, Элизабет придет что-нибудь в голову. Вы можете его прочесть, если хотите, — добавил он с таким видом, словно этот разговор не имел для него никакого значения, и вытянул из кармана листок бумаги.
Я взглянула на сложенный листок из блокнота, но не дотронулась до него.
— Я понимаю, — сказала я, полагая, что голос мой прозвучал нейтрально, но наверное какая-то нотка задела Пола, и он раздраженно воскликнул: — Да о чем тут говорить? Вы против этой совершенно тривиальной переписки? Если против, то я прекращу ее, но, по правде говоря, не вижу для этого причины…
— Все в порядке. Но уверены ли вы в том, что должны искать помощи у Элизабет? Это выглядит так, как будто вы меня обманываете! — непринужденно заметила я, думая при этом о Дайане Слейд, об энергичной, решительной, амбициозной мисс Слейд, и понимая, что она хочет его возвращения в Англию.
Понимала я также и то, что Теренс, играя на моем отказе читать письма преувеличил их значение, чтобы восстановить меня против Пола.
Я очень рассердилась, но теперь по крайней мере уяснила свое положение. Пол был мой, и продолжал оставаться моим, и никакая, даже самая нещепетильная девушка на свете, не отнимет его у меня.
Гнев разгорячил меня. Чувствуя мое настроение, но не понимая, что мое недовольство направлено только против мисс Слейд, Пол в тот вечер, когда пришла пора ложиться спать, остался в своей комнате, но я пришла туда и улеглась, голая, к нему в постель. Не прошло и минуты, как мы стали заниматься любовью. Обычно я предпочитала делать это в темноте или в полумраке, но на этот раз попросила его включить лампу, а потом мы встали с кровати и подошли к большому зеркалу. Мне слишком хотелось эмоциональной разрядки, чтобы думать о сдержанности. Малейшие мелочи казались чрезвычайно возбуждающими: пот на спине Пола, игра света на его мускулах, его эротически жадное дыхание, обжигавшее мое тело… и самым возбуждавшим из всего было то, как его обходительная отчужденность растворялась в грубости физической близости.