— Бога ради, Теренс, скажите же что-нибудь.
— Допивайте свой бокал, а я вам налью другой. Так он сказал, — правильно я понял? — что в будущем будет все по-другому?
— Это-то меня и успокоило. — Каким-то чудесным образом я почувствовала себя легко, стала способна говорить о болезненных вещах, не испытывая при этом никакой боли. — Замечательный напиток, не правда ли?
Теренс снова наполнил мой бокал.
— Как мне кажется, я понимаю сложившееся положение, — тихо сказала я, все еще наслаждаясь своим состоянием. — Он любит меня больше, я в этом уверена, но не может порвать с ней потому, что она из тех женщин, вся жизнь которых сосредотачивается на их мужьях, и своей собственной жизни у них нет. Если бы он оставил ее, она просто угасла бы, как викторианская героиня, и он упрекал бы за это меня, неизбежно чувствуя себя виновным и несчастным.
— Вздор. Она пережила бы это. Как только он ее оставил бы, она с удовольствием легла бы в мою постель.
— Что ж, я допускаю, что вы знаете Сильвию лучше меня, но я знаю Пола. Он не готов расстаться с ней. Он викторианец, и это относится не только к его двойному стандарту, но и к нравственным обязательствам. Он сам выстроил эту невероятно старомодную игру, в которой ему дозволено иметь сколько угодно любовниц, пока не нарушается железное правило, требующее оставаться мужем своей жены, и если вы считаете, он способен когда-нибудь нарушить это правило, стало быть, вообще не понимаете, что значит быть викторианцем. Пол может быть безнравственным по обычным стандартам, но он не безнравствен. Он подчиняется жесткому моральному кодексу и хранит верность ему, не смыкаясь с двадцатым веком. Вам не следует ожидать быстрого развода. И, разумеется, того, чтобы он рискнул отправиться в Англию и снова полюбить Мэллингхэм!
Я замолчала. Мы пристально смотрели друг на друга. Его зеленые глаза потемнели от какого-то волнения, причины которого я определить не могла, но видела, что оно отражало его глубокую тревогу.
Звякнул дверной колокольчик.
— О! — я так сильно вздрогнула, что жидкость пролилась из бокала. — Кто это? Вы кого-нибудь ждете?
— Ровным счетом никого. Расслабьтесь и оставайтесь на месте. — С этими словами Теренс вышел в прихожую, чтобы открыть дверь.
— Хэлло, Теренс! — прозвучал голос Брюса. — Извините меня за то, что не предупредил, но со мной человек, которому необходимо снова вас повидать. Мы завтракали в «Бривурте» и решили возвратиться через площадь Вашингтона, в надежде застать вас дома.
— Ну конечно же, добро пожаловать, Иисусе! Что привело вас в город?