— Да неужели!
— …До того, как ушла оттуда после смерти отца. Отец ее оставил долги, и в настоящее время рассматривается вопрос о судьбе недвижимости. Разумеется, она сидит без денег, сэр, — бесстрастно проговорил О'Рейли. — Присутствует и некоторый политический аспект, поскольку известны ее симпатии к социалистам, но ни в какую группу она не входит, ни в большевистскую, ни в какую-либо другую, и таким образом ни Питерсон, ни я не видим в ней угрозы для вашей безопасности. Ее письма я передал мисс Фелпс для подшивки в досье «Отказы в пособии».
— Сколько писем она написала?
— Полученное сегодня утром, как будто, четвертое.
— Я хочу их просмотреть. Когда вернемся в офис, позвоните мисс Фелпс, чтобы она их прислала, — распорядился я, пробегая глазами бумаги, которые были у меня в руках, и останавливаясь на цифрах, говоривших об упадке британской сталелитейной промышленности в черные месяцы 1921 года.
После этого, подчиняясь внутренней дисциплине, выработавшейся за долгие годы, я забыл о мисс Слейд, и снова погрузился в размышления о том, как Великобритания могла бы наиболее выгодно разместить свои капитальные вложения.
Офис фирмы «Да Коста, Ван Зэйл энд компани» находится на Милк-стрит, в Чипсайде, недалеко от Английского банка и финансового района Ломбард-стрит — Тсреднидл-стрит. Наша фирма — новая в Лондоне, ей меньше тридцати лет, и, в противоположность Нью-Йорку, где смелый новичок может распустить свой хвост в самом сердце Уолл-стрит, начинающий делец в Лондоне должен знать свое место и довольствоваться скромным положением в торгово-банковском сообществе. Но мне нравился офис на Милк-стрит. Сам дом относился к семнадцатому веку, и построен, по всей вероятности, вскоре после Великого лондонского пожара, но викторианцы, с их страстью к модернизации, отказались от диккенсовской атмосферы. Интерьер отягощен респектабельностью девятнадцатого века. Здесь я чувствовал себя не королем в своем дворце, а скорее хорошо воспитанным пауком на самой цивилизованной из паутин прежних времен. Мы держали два десятка служащих, включая обычных бухгалтеров, статистиков, клерков, машинисток и рассыльных, и вплоть до спада 1921 года ежегодно получали приличный доход.
В половине одиннадцатого, сразу после того, как я пригубил совершенно непригодный для питья кофе и просмотрел бумаги, принесли письма Дайаны Слейд. Расхаживая по комнате, я диктовал секретаршам. Я обычно диктую не одной секретарше, по той простой причине, что так и не нашел такую, которая успевала бы за мной записывать.
Как раз в этот момент меня и прервал О'Рейли.