Закрыв временно глаза на свой агностицизм, я в следующее же воскресенье отправился с матерью в церковь, но все наши молитвы были напрасны. Викки потеряла ребенка, и выкидыш был таким тяжелым, что доктор рекомендовал в течение года воздерживаться от второй беременности.
Момент был совершенно не подходящим для того, чтобы сообщить Викки о семейном недуге, и даже мать решила с этим повременить.
«В этом выкидыше от начала до конца виноват Джей! — взорвался я в разговоре с Элизабет. — Ему следовало вытереть кровь со своего лица после того, как его поранил упавший с крыши кусок черепицы. Не удивительно, что Викки пережила потрясение, когда он появился перед ней с окровавленным лицом! У любой женщины случился бы выкидыш при виде мужа, словно вышедшего со свежими ранами из схватки с французами…» Элизабет потребовала, чтобы я успокоился, пока не услышала Викки. Но Викки и без того была уже так расстроена, что вряд ли ее могло бы обеспокоить мое смятение. Был расстроен и Джей, и когда я подумал, что во всем виноват он, а он возмутился моим вмешательством в его дела, мы обменялись с ним резкими репликами. В конце концов он предпочел снова оставить банк и отправился вместе с Викки на своей яхте в двухмесячный зимний круиз по Карибскому морю.
Когда они вернулись и я снова увидел сияющую Викки, я почувствовал такое громадное облегчение, что решил простить Джею все проявления его глупости.
Однако эта готовность исчезла через несколько секунд. «Хорошие новости, папа, — просто чудо! У меня снова будет ребенок…» Когда мы с Джеем остались одни, я сказал ему: «Я слышал, что доктор рекомендовал…» — «О, мы побывали у другого доктора, в Палм-Бич, — бойко ответил он, через мгновение отвернувшись от меня, так как в глазах у него отразилось чувство вины. — С Викки все в порядке». Я был так возмущен, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы я смог заговорить: «Она должна прервать беременность». — «Глупости! Она чувствует себя хорошо, да и никогда на это не согласится». — «Но…» — «Пол, — грубо отрезал он, напомнив мне недалекие летние отпуска в Ньюпорте. — Это вовсе не ваше дело. Не вы же муж Викки!» — «Если бы я был ее мужем, — ответил я, — она не была бы теперь беременна, уверяю вас». Я повернулся и вышел.
Это был единственный прямой разговор между нами на эту тему, и в течение оставшихся месяцев беременности Викки мы к ней никогда не возвращались.
Викки стала чувствовать себя плохо, быстро уставала, была очень бледная, не находила себе места. Я видел, как постепенно от нее уходила ее лучистая жизнерадостность, и долго потом вспоминал эту весну и лето 1916 года, и тот день, когда меня вызвали по телефону к ним, и я увидел свою умирающую дочь.