— А мне мою деятельность продолжать? — спросил Фельзен.
— Разумеется, продолжать, пока вы не получите распоряжения об обратном. Думаю, подход будет выработан более тонкий, но и тут вам будут даны все полномочия.
— Откуда поступили разведданные?
— Это не разведданные, а просто наблюдения над характером британцев. Вы, наверно, не очень знакомы с правилами игры в крикет, правда? Как и я. Единственное, что я знаю, что играть надо честно. Они будут играть по правилам и о всех ваших нарушениях доносить Салазару, как и подобает примерным мальчикам. Ну а Салазар, если мы сумеем и впредь гладить его по шерсти, будет смотреть на это сквозь пальцы.
Фельзен предложил ему папиросы. Позер, взяв одну, закурил, сунув ее в свою искусственную кисть. Потом отхлебнул кофе, облизнулся и промокнул губы. Откинулся на спинку кресла и победоносно похлопал себя по груди.
— И это все? — сказал Фельзен. — Вы заставили меня проделать этот путь из Бейры только для того, чтобы похвастаться, какой вы молодец?
— Нет, — сказал Позер, — для того, чтобы стрельнуть у вас папироску. Мне очень нравится марка, которую вы курите.
Фельзен пристально смотрел на него.
— Да, — заверил Позер. — Я учусь этому у вас… Умению шутить. В дипломатических кругах такое умение — редкость.
— Когда это вы так сошлись с Салазаром?
— Ну, наше с ним обручение, боюсь, произойдет еще не скоро, — сказал Позер и широко улыбнулся.
— Счастливого Рождества, Позер.
— И вам того же, Фельзен, — сказал пруссак, приподняв свой протез как бы в полусалюте. — И между прочим, в моем кабинете сидит человек, который хочет вас видеть.
На одну безумную секунду Фельзен, введенный в заблуждение игривым тоном Поаера, подумал, что найдет в кабинете Эву, но его тут же отвлек от этой мысли запах гари, ударивший ему в нос, — резким движением Позер выхватил папироску из протеза. Перчатку прожгло насквозь — она была загублена.
— Черт! — воскликнул Позер.
— Еще одна редкость для дипломатических кругов, не так ли? — осведомился Фельзен.
В кабинете Позера, спиной к двери и лицом к окну, задрав ноги на подоконник, любовался бледными солнечными лучами, просачивавшимися сквозь зелень финиковых пальм парка, группенфюрер Лерер.
— Хайль Гитлер! — сказал Фельзен. — Вот это сюрприз так сюрприз, герр группенфюрер! Чудесный сюрприз!
— Не тратьте ваши швабские любезности на меня, герр штурмбанфюрер.
— Штурмбанфюрер?
— Вас произвели. Как и меня. Теперь меня следует называть «герр обергруппенфюрер», если вы сумеете это выговорить. А начиная с марта мы будем действовать под началом ГАХУ,