— Ну а когда вы вышли?
— Несколько лет адвоката у меня не было. А потом появился один. А может, это я сам его нашел? Звали его…
Он попытался вспомнить имя, но не преуспел.
— Доктор Акилину Оливейра?
— Да, верно. Он был моим адвокатом лет… десять, кажется. А может, и сейчас он мой адвокат.
— Вы рассказали ему всю вашу историю?
— Да. Он очень внимательно меня слушал… Не очень характерно для адвоката. Они ведь обычно склонны поучать, не правда ли? Разъясняют закон, говорят, как все сложно и запутанно и что тебе без них не обойтись…
— Вы не рассказывали ему, что общались в тюрьме с политическим по имени Антониу Боррегу?
— Какой-то политический несколько месяцев выносил парашу из моей камеры. Он расспрашивал меня об этой женщине. Раньше я помнил, как ее звали…
— Мария Антония Мединаш, — сказал я. — Во время последнего нашего разговора вы еще никак не могли вспомнить это имя. Не скажете ли, что хотел узнать о ней Антониу Боррегу?
— Он спрашивал, не видел ли я ее, не слышал ли о ней.
— А вы видели или слышали?
— Ну, я только знал, что она умерла.
— Каким образом?
— Ее убили… Или как там это называется у тюремщиков…
— Вы знали того, кто это сделал?
— Знал. Это Мануэл. Он же, видите ли, мой сын, незаконный сын. Но он не слышал меня, а на следующее утро ее вынесли из камеры, — сказал он и сморщился, словно готовый заплакать; но тут же я понял, что испытывает он не жалость, а отвращение. — Ее юбка вся промокла от крови… Когда ее волокли по коридору, за ней тянулся бурый след…
Он опять погрузился в дрему. Я немного подождал, глядя на сияющий ясный небосклон, на холодное зимнее солнце. Потом спросил про адвоката у фрау Юнге. Она ответила, что в восьмидесятых сеньор Фельзен пользовался его услугами, но недолго.
— Он сказал, что это длилось лет десять.
— Он старик, но все еще тщеславен.
Теперь я приготовился к драке. Кашкайшский дом адвоката был пуст и заколочен на зиму. Я позвонил в его лиссабонский дом, но и там никто не отозвался. Уже днем я заскочил в больницу. Оливия и родители Карлуша были все еще там, где я их оставил. Из новостей они мне сообщили только то, что меня разыскивают двое мужчин.
Столкнулся я с ними в коридоре возле туалетов. Двое в темно-синих плащах. На первый взгляд их можно было принять за клонов — возможно, сходство им придала общая школа, которую они прошли.
— Можно с вами поговорить? — осведомился один. — Удобнее будет выйти.
— Кто вы такие?
— Из министерства.
— Какого?
— Давайте выйдем.
Втроем мы вышли в больничный двор и сели на холодную как лед скамейку. Кругом светились больничные окна. Говорил только один из них. Другой лишь поглядывал по сторонам.