— Продал душу дьяволу… или, лучше сказать, Оливейре?
— Оставьте в покое доктора Оливейру, иначе все может обернуться очень плохо, — строго, со значением сказал он.
— Священная корова, — сказал я, и они взглянули на меня без тени улыбки, как смотрят люди, хорошо умеющие делать это «очень плохо».
— Мне хотелось бы с ним поговорить.
— Не думаю, что вам стоит это делать.
— Я не собираюсь ему ничего делать, — сказал я. — Я просто хочу с ним поговорить… кое-что выяснить.
— Мы, кажется, поняли друг друга?
— Поняли, если я смогу десять минут с ним поговорить.
Молчавший до этого встал, вынул из кармана мобильник и отошел с ним. Сделав два звонка, он убрал трубку.
Они привезли меня в черном «мерседесе» в офис адвоката в Шиаду. Припарковавшись, мы прошли несколько шагов по набережной в тени шелестящих сухой листвой деревьев. Позвонили в неприметную дверь, вошли. Поднялись на второй этаж. После тщательного обыска меня впустили.
Пройдя тускло освещенный вестибюль, я очутился в коридоре, в конце которого стоял улыбающийся, безукоризненно одетый доктор Оливейра. Он протянул мне руку и указал на дверь своего кабинета с таким радушием, словно был моим адвокатом и готовился получить от меня большой гонорар.
Кабинет был обшит деревом, на стенах висели английские гравюры со сценами охоты, изображавшие мужчин в красных камзолах, трубящих в рог. Я сел в глубокое кожаное кресло, а он за стол, так что моя позиция оказалась невыгодной.
— Между прочим, где сейчас Лоуренсу Гонсалвеш? — спросил я, чтобы с чего-то начать.
— В Калифорнии, — отвечал он. — На солнышко потянуло.
— А мог бы оказаться замешанным в аферу со строительством объектов Экспо, — сказал я, — вполне в его духе.
Доктор Оливейра вздохнул и прикрыл глаза, словно погружаясь в прекрасные мечтания.
— У вас ко мне, по-видимому, есть вопросы, — сказал он.
Я мучился, борясь с желанием задать один вопрос, который не мог выговорить. Я чувствовал себя карточным игроком, играющим с противником, у которого на руках крапленые карты. И я начал осторожно:
— Работая у сеньора Абрантеша, вы ведь знали о сеньоре Фельзене… но вы исключили его из уставных документов. Знали вы тогда, почему это делается?
— Он был осужден за убийство.
— А знали вы, по какой причине Абрантеш упрятал его за решетку?
— Тогда не знал.
— Это выяснилось, только когда вы пришли к сеньору Фельзену?
— Он сам пришел ко мне, выйдя из тюрьмы. Педру не хотел с ним разговаривать. Фельзен выяснил, что новые уставные документы составлял я. Он рассказал мне всю свою историю, которой я не поверил, сочтя выдумкой.