— На колени, вы, оба! — приказал он и приставил ствол к шишке на затылке старика. — Кто с твоим сыном и мулами?
— Сеньор Абрантеш.
— Чем они заняты?
— Переправляют вольфрам в Испанию.
— Где берут вольфрам?
— На складе в Навашфриаше.
Он прижал дуло пистолета к голове Алвару Фортеша.
— Что они делают с вольфрамом?
— Он продает его.
— Кому?
— Тому, кто хорошо платит.
— Англичанам продавал?
Молчание. Струи дождя секли двор и крышу дома.
— Продавал он его англичанам?
— Я не знаю, кому он продавал. Сеньор Абрантеш о таких вещах не рассказывает.
Фельзен опять подступил к старику:
— Когда он вернется?
— Послезавтра.
— Ты ему расскажешь, что я здесь был?
— Нет, сеньор, не расскажу… если вы этого не хотите.
— Я этого не хочу, — сказал Фельзен. — А если расскажешь, я опять приду и убью тебя собственными руками.
И чтобы продемонстрировать всю серьезность намерения, он пустил очередь над самым ухом старика, чем оглушил его на целую неделю вперед. Пуля срикошетила от шифера и гранитных глыб сарая. Алвару Фортеш, зажав руками уши, метнулся в сторону и упал. Фельзен схватил его за шиворот и выпихнул во двор.
Они вернулись к машине. Фельзен потягивал из своей фляжки. Алвару Фортеш только дрожал и обливался потом, мокрые волосы его налипли на совершенно белый лоб.
Фельзен приказал шоферу везти их обратно в Амендуа. Ветер, разгоняя дождевые тучи, шелестел кронами дубов и каштанов, но косые струи дождя по-прежнему били в гранитные стены домов.
Фельзен поймал себя на том, что вместо вольфрама и Абрантеша думает о Эве. Еще совсем недавно он, как культурный человек, проводил вечера, сидя с дамой в берлинском клубе. Но она лгала ему. И изменяла. Однако тогда он оказался не в состоянии вызвать в себе ярость. Но здесь, в этом пустынном, обдуваемом ветрами месте среди россыпей камней и хаоса громоздящихся скал, в нем проснулся зверь, и только это помогало ему выжить. С него слетела оболочка цивилизованности, обнажив первобытную сущность.
Теперь он собирался убить Жоакина Абрантеша.
В Амендуа они прибыли уже затемно. Девушка и родители Абрантеша ужинали. Фельзен присоединился к ним. Дождь прекратился, но ветер все еще задувал, шелестя шифером на крыше. Старик не желал есть. Его жена подносила еду к самому его рту, но он отворачивался. Тогда она, поев сама, вытерла своему престарелому мужу глаза и уложила его в постель. Девушка осталась прислуживать Фельзену. Сесть с ним за стол она отказалась. Он осведомился о младенце. Тот спал. Девушка предложила Фельзену яблок, но он больше налегал на тушеное мясо и слушал шелест ее юбок, когда она вертелась вокруг него, подавая на стол еду. Фельзен вспоминал хрюканье и всхрапывание Абрантеша, когда тот лежал с девушкой, и тоненькие свистящие звуки, какие при этом издавала она.