Забрав пистолет, Михаил скрылся в наступающих сумерках. Он не стал покупать сигареты, а незаметно вернулся в казарму, чтобы потом не было к нему лишних вопросов. Как впоследствии выяснилось, женщина и дети, убитые боевиками, были семьей директора школы, ездившего в Баку в рамках народной дипломатии для участия в каком—то комитете по примирению двух народов. Его наказали за измену национальной идеи, которая должна была овладеть массами.
Жить без национальной идеи могут позволить себе только благополучные и богатые страны. А в условиях разрушенной экономики народ должен четко знать, ради чего страдает, уметь ненавидеть своих врагов и верить в светлое будущее, пусть даже виртуальное.
Вскоре выяснилось, кто убил боевиков: какая—то неизвестная азербайджанская организация объявила это актом своего мщения. Подброшенная листовка была написана детским почерком на листике, вырванном из школьной тетрадки, но такая версия всех устроила. Следствие прекратилось, потому что, когда идёт ожесточенная народно—освободительная борьба, любое следствие становится бессмысленным и только мешает сторонам выяснять отношения.
Сейчас этот пистолет очень бы пригодился Михаилу, хотя у него и не было уверенности, что сможет не дрогнувшей рукой застрелить своего бывшего однокурсника и друга. До следующего автобуса оставалось минут сорок, и он решил перекусить в ближайшем кафе, потому что на даче вряд ли найдет что—нибудь съестное — родители на ней уже давно не жили, а сейчас вообще уехали отдыхать в Гурзуф. Отец, известный в Москве эндокринолог, доктор медицинских наук и профессор 1—го медицинского института, никогда не испытывал проблем с путевками в санаторий. Тем более, когда сейчас санатории интересуются не путевками, а наличными.
Но прежде, чем засесть в кафе в ожидании следующего автобуса, надо позвонить Наде и узнать, как у неё дела. Уезжая, он поговорил с Кириллом, как мужчина с мужчиной, и взял с него слово, что тот не будет баловаться и расстраивать маму. Мысли о Наде и детях согревали душу, и Михаил направился к переговорному пункту, расположенному недалеко от автовокзала. Очень захотелось услышать голос любимой, и в который раз успокоить её, пообещав скоро вернуться. Провожая его на перроне, Надя всплакнула, Кирилл мужественно пожал ему руку, а Маша трогательно поцеловала.
— Мы будем ждать вас, дядя Миша, — шепнула она, и воспоминания об этой минуте накатывали время от времени на него горячей волной, вызывая приступы сентиментальности.
— Миша, ты?! — вдруг услышал он и, подняв глаза, увидел надвигающегося на него сбоку с открытыми объятиями Ваню Круглова, с которым когда—то оканчивал училище МВД.