Вот и теперь, когда он столкнулся с проявлением неаккуратности в работе, с тем, что не выполнил обещание, хотя и не по своей вине, он очень расстроился.
— Прибор чрезвычайно важный, его надо делать, и как можно быстрее!
…Войдя в маленькую комнату, где стоял прибор, женщина-конструктор, таинственно подмигнув, постучала по стене:
— Слышите?
Раздался глухой звук. Она отколупнула кусочек — под слоем бумаги оказался не то войлок, не то шерстяная ткань. Берг с большим вниманием разглядывал странные стены.
— Когда прибор работает, ни один звук не должен мешать ему, ведь он исследует шумы в легких. Больной дышит: вдох — выдох, вдох — выдох, и осциллограф фиксирует шумы дыхания. Анализ этих звуков помогает установить характер заболевания. Помещение поэтому должно быть особенно звуконепроницаемо — как радиостудия. Сюда не должно проникать ни малейшего шороха.
Но нам такой комнаты не дают — вот мы и обили эту контрабандой… Только, пожалуйста, — женщина перешла на заговорщический шепот, — не говорите об этом начальству, нам влетит. Мы только вам открыли секрет.
Берг с неподдельным интересом рассматривал детали прибора и кипу осциллограмм, снятых при обследовании сотни больных. Иногда разговор принимал сугубо научный характер — решались какие-то спорные моменты, потом научные термины сменялись земными, слышалось: деньги, накладные расходы. Сыпались жалобы: эту деталь нигде не закажешь, статистику исследований трудно набирать — прибор один; приходится использовать устаревшие блоки — нет новых деталей; некому обрабатывать осциллограммы — для этого нет людей, приходится давать работу на сторону, исполнители делают ее после рабочего дня. И все кончалось просьбами — помогите деталями, штатами, советом, авторитетом. Ведь прибор нужен людям!
— Работаем на личном обаянии, — печально сетовала женщина-конструктор.
— Вот какие трудные условия, — добавил со вздохом один из врачей.
— И все-таки, — ответил им Берг, — вы работаете в замечательных условиях — у вас дружный коллектив. Вы помогаете и понимаете друг друга. Совсем иное случилось с инженером Розе из Риги, который изобрел прибор для дробления камней в мочеточниках. Хоть прибор спас многих больных, позволив врачам обойтись без сложной полостной операции, он долго не мог найти себе путь в серийное производство. То министерство сомневалось в его работе, то уролог, которому Розе отдал свой прибор для испытания в клинике, хотел присвоить авторство.
И там надо было бороться не так за науку, как за справедливость.
В другом корпусе этой больницы Бергу показали еще несколько новых приборов. Особое внимание привлек один из них — электрокардиограф для ранней диагностики сердечно-сосудистых заболеваний. Берг видел аппарат впервые, долго говорил с его создателями, рассматривал схемы, просил при нем обследовать несколько больных, чтобы понаблюдать прибор в работе. И сразу схватил его изюминку, то, что делает прибор особенно ценным и нужным. Этот прибор способен предсказывать будущую болезнь сердца, он улавливает ее приближение раньше самого больного. Такой аппарат привозят на завод, в колхоз, куда-нибудь в отдаленный район, где связаться с врачом не так-то просто, и за час-другой электрокардиограф новой конструкции обследует сотни здоровых людей. Вернее, часть из них действительно здорова, и прибор это подтверждает, но вдруг лампочка с индексом «плохо» начинает тревожно мигать. Это значит, обследуемый человек должен срочно лечь в больницу на обследование.