Я улыбнулась.
— Молодец. Лок, твоя очередь.
— Угу. Сейчас.
— Что?! — отшатнулся от нас Дагон. — Еще и он?!!
— Ничего не «еще», — недовольно буркнул хвард, попятившись в ближайшие кусты. — Я, можно сказать, культурный: голой ж… э-э, голым задом перед смертными не щеголяю. А этому все равно. Как привык по лесу бегать зверем, так и сюда норовит пролезть. А я — человек… наполовину. И смущение у меня еще присутствует.
— Давай, смущенный ты наш, — поторопила я оборотня. — Люди ждут. Не то так до вечера не уйдем.
— Ладно, — отозвался слегка огрубевшим голосом хвард. — Только ты это… если что… меня держи: я ж могу и… ну… у-а-у-у…
Я тут же насторожилась и на всякий случай прижала к себе кота. А то кто их, оборотней, знает? Тысячу лет жили, как враги, и еще тысячу лет проживут, пока кто-то не придет и не пнет под мягкое место. Например, я. Но звери — не люди. Им ничего не разъяснишь и не докажешь на пальцах. Дескать, это твой родич, а с этим ты вообще несколько месяцев тому спьяну братался. У зверя одно на уме: друг-враг-хозяин. И все. Причем, если миррэ неплохо себя контролировали в любом обличье, то от хвардов можно было всякого ожидать. Вплоть до того, что накинутся на своих же соратников и не остановятся до тех пор, пока не утолят жажду крови. Поэтому хвардов редко куда-нибудь принимают по-настоящему. Поэтому их благоразумно сторонятся. Поэтому и предпочитают, если уже приходится связываться, держать таких союзничков на строгом поводке, через особо заключаемый Договор, подкрепляемой магической печатью. Так, что у некогда свободного и независимого хварда появлялся хозяин. Тот, которого не давала убить сгоряча серьезная магия. За то и презирали хвардов лишенные этого недостатка миррэ. За то и ненавидели хварды своих соседей, искренне считая, что свою свободу те получили незаслуженно.
Это парни мне рассказали, когда я как-то занялась выяснением причин их активной нелюбви друг к другу. Рассказали неохотно. Не слишком радуясь. Но мне было интересно. И очень важно преодолеть истоки их долгой неприязни, потому что без этого мы не смогли бы находиться с ними рядом. Путем долгих уговоров, разговоров и с помощью их общей пьяной выходки нам, в итоге, удалось сломить лед отчуждения. Со временем они привыкли, обжились. На пару отправились, пардон, в бордель, когда мы на неделю задержались в Шестой. Было время, когда они, перекинувшись, какое-то время даже терпели друг друга, однако практически всегда, если не было общей угрозы, эти попытки заканчивались самой настоящей грызней.
Вот и сейчас, когда из-за кустов медленно вышел крупный серый волчище с бешено горящими зелеными глазами, мы с Тенями заметно напряглись. Мейр напрягся тоже, но, будучи более выдержанным, все-таки смолчал. Даже тогда, когда при виде него у волка опасно дрогнула верхняя губа, а из глотки вырвалось приглушенное рычание.