Но какие бы слова он ни произносил, уговаривая себя, что имеет право пользоваться всем, что предоставляет ему его гостья, он продолжал сидеть в своей спальне, поглощая бокал за бокалом. И наконец, он смог убедить себя в том, что не будет ничего страшного, если он просто придет к ней в спальню и воспользуется ею так, как это делают обычные мужчины.
Джоанна вздрогнула, когда открылась дверь. Целый час она ждала какого-нибудь звука, просто не имея смелости заснуть. Наконец-то… Что же он надумал?
— Джоанна?.. — тихо позвал граф. Она могла бы притвориться спящей, но зачем?
— Я не сплю, милорд, — отозвалась она.
Из его груди вырвался протяжный выдох. Он подошел к кровати, сел рядом с женщиной и взял ее руку. Обхватил ее запястье своей ладонью, вспоминая браслеты. Одного этого воспоминания было достаточно, чтобы он возбудился не на шутку.
Он поднес ее руку к своим губам, поцеловал запястье, чувствуя губами бешеный пульс. Или, возможно, ему только казалось, что он его чувствует. Взял ее вторую руку и тоже обхватил там, где был браслет. Он сжимал пальцы на ее руках, наслаждаясь мысленными картинами того, что могло бы быть на этих местах и было еще час назад.
Перехватил оба ее запястья одной своей рукой, другой провел по открытой шее. Волосы Джоанны были заплетены в косу и не мешали ему наслаждаться прикосновениями.
Джоанна понимала, о чем он вспоминает. Значит, ему все-таки понравились и эти игрушки. Почему же тогда он не прикажет надеть их обратно?
Он оставил в покое ее руки, наклонился и поцеловал ее в губы. Просто поразительно… В его поцелуе напрочь отсутствовали грубость и жестокость, а уж Джоанна прекрасно умела различать оттенки чувств в разных видах игр.
Ее никогда так не целовали… Разве что, когда покойный Лэнгфорд ухаживал за ней и пока еще скрывал свою истинную натуру, тогда и он целовал ее так нежно. Но у ее любовника не было ни одной причины целовать ее так.
Ошеломленная Джоанна замерла, не отвечая на поцелуи. Хотя, наверное, следовало.
Граф оторвался от ее губ, его палец обвел контуры ее рта.
Он снял с женщины ночную рубашку и жестом показал ей, что она должна опять лечь. Послушная и на все готовая Джоанна опять откинулась на спину.
Левой рукой граф продолжал сжимать одно ее запястье, правая рука его переметилась на грудь женщины. Несколько долгих секунд он ласкал ее груди, перекатывал соски, потом склонился к ним губами. Он дарил ей поцелуи, которые ни в коем случае нельзя было считать невесомыми, но в них не было грубости. Он не кусал ее и не причинял ей боли. Его поцелуи переместились на ее мягкий живот и упругие бедра.