Столкнувшись с Карлом-Ээро, он скрыл усмешку за вздохом и прохрипел, что ох, эти косточки-суставчики… Кости и правда ныли, но какое значение имел сейчас такой пустяк!
А Карл-Ээро Райа в этот момент предавался именно аналитическому мышлению. Он считал, что в этом он силен, и это до некоторой степени соответствовало истине. Почему я не выношу этого человека, думал он, глядя на жирную спину, болтающиеся штаны, красный затылок суетящегося Мадиса. Да, почему? Ненавидеть следует людей, которые представляют для нас опасность, а этот Мадис способен вызывать скорее жалость. Может быть, я беспокоюсь о киноискусстве, ведь любая неудача бросает на нас тень, спрашивал он себя. Как просто и даже достойно было бы объяснить неприязнь к Мадису заботой об эстонском кино, но Карл-Ээро этого не делает. Он считает себя человеком, который умеет быть честным даже перед самим собой. Мадис — анархист, он не признает чужих мнений, подсунул себе Карл-Ээро другое решение. Гмм, да, но среди людей искусства немало эгоцентриков и анархистов, заслуживающих уважения. Это объяснение тоже не годится. Может быть, я не могу простить ему неприятности, которые на нас навалились после его «Хозяев»? Да уж, вначале это были весьма серьезные неприятности. Вслед за абсолютно невыразительными «Сочными кормами», которые в каком-то городке все же отметили дипломом в числе фильмов о животноводстве, Мадис взялся за пресловутых «Хозяев». Это был резкий и откровенный фильм о моральной опасности растущей зажиточности. Деревенские мужики, сующие в боковой карман толстые пачки десятирублевок и спешащие на банное празднество. Роскошные сауны, где прямо из крана в стене льется пиво; шашлыки и шампанское; подвыпившее трактористы на «Жигулях»… Кутеж и кутерьма. А тут же рядом полный развал и разгильдяйство. В кустах валяются почвообрабатывающие машины, из-за нехватки двух-трех гаек списанные в утиль, план сдачи металлолома тоже нельзя провалить, вот их и бросили ржаветь на краю поля. Дороги, ведущие к ферме, утонули в грязи, денег на благоустройство не хватает, все тянут в свой карман. Неподалеку от роскошной бани на гульбу хозяев глядят потухшими глазами дома, их обитатели переселились в поселок. Фильм построен на довольно резких контрастах.
Министерство сельского хозяйства заявило протест, потребовало фильм запретить, а режиссера привлечь к ответственности. Сперва фильм так и остался лежать на полке, и можно было предположить, что Мадис Картуль свою карьеру постановщика закончил. Однако через полгода ленту прокрутили (кто этому посодействовал, установить не удалось) для одного весьма высокопоставленного товарища, который нашел, что «Хозяева» — действительно фильм чрезмерно резкий, однако, несмотря на это, он заостряет внимание на весьма опасном явлении, еще не типичном, но все же реально существующем. Фильм просмотрели в различных инстанциях и пришли к выводу, что его можно показывать. Мадис Картуль согласился на купюры, только просил один экземпляр оставить в первоначальном варианте. Эта бесшабашная дерзость, граничащая с наглостью, ставила под сомнение работу всей студии; Карл-Ээро взял слово и осудил Картуля. Но этот Картуль все-таки вышел победителем. Он добился чего хотел: сделали даже три копии первоначального варианта, и одну из них министерство попросило себе. «Для особого назначения! — объяснили Мадису с усмешкой. — Чтобы немного припугнуть некоторых председателей. Профилактика…»