«Я не могу рассказать ей о записке на машине, — подумала та. — Она будет вне себя от волнения. Испугается, как бы с девочками чего не случилось».
— Ничего особенного, — ответила Ребекка. — Но послушай-ка вот это.
Она прочла открытку вслух и спросила:
— Кто любил его, Санна?
Санна опустила глаза.
— Не знаю. Его много кто любил.
— Ты никогда ничего не знаешь, — раздраженно ответила Ребекка.
Ей стало не по себе. Что-то тут не сходилось, но она никак не могла понять, что именно.
— Вы что, поссорились с Виктором перед его смертью? Почему ты не хотела, чтобы он и твои родители забирали девочек?
— Я же тебе уже объясняла, — нетерпеливо ответила Санна. — Виктор отдал бы их маме с папой.
Ребекка замолкла и уставилась в окно. Она подумала о Патрике Маттссоне. На видеозаписи службы он пытался схватить Виктора за руки, но Виктор вырвался.
— Я должна пойти в душ, чтобы успеть до допроса, — заявила Санна.
Ребекка рассеянно кивнула.
«А я должна поговорить с Патриком Маттссоном», — подумала она.
Санна отвлекла Ребекку от этих мыслей, проведя рукой по ее волосам.
— Я люблю тебя, — сказала она мягко. — Моя самая любимая сестра.
«Просто озвереть, как все меня любят, — подумала Ребекка. — Лгут, предают и, того и гляди, съедят за завтраком из чистейшей любви».
Ребекка и Санна сидят за кухонным столом. Сара лежит в надувном кресле в гостиной и слушает Йоййе Вадениуса.[12] Это ее утренний ритуал: тянуть из кружки жидкую овсянку, раскинувшись в кресле, под песни Йоййе. В кухне включено радио. В окне по-прежнему висит оранжевая бумажная звезда, хотя на дворе уже февраль. Однако так хочется сохранить хоть что-то из рождественских украшений, чтобы выдержать холод и темень и протянуть до весны. Санна стоит у плиты и намазывает бутерброды. Кофеварка всхлюпывает в последний раз и замолкает. Санна наливает кофе в две кружки и ставит их на стол.
Дурнота накатывает на Ребекку, как огромная волна. Она вскакивает из-за стола и убегает в туалет. Даже не успевает полностью поднять крышку унитаза, и большая часть рвоты попадает на крышку и на пол.
Санна приходит следом за ней. Она стоит в дверях туалета в своем потертом зеленом плюшевом халате и смотрит на Ребекку встревоженным взглядом. Тыльной стороной ладони Ребекка вытирает с лица слизь и остатки рвоты. Обернувшись к Санне, она видит, что та все поняла.
— Кто он? — спрашивает Санна. — Виктор?
— Он имеет право знать, — говорит Санна.
Они снова сидят за столом. Кофе вылит в раковину.
— Зачем? — мрачно спрашивает Ребекка.
Она чувствует себя как в капсуле из толстого стекла. Это началось уже давно. По утрам тело просыпается гораздо раньше ее: рот открывается навстречу зубной щетке, руки застилают кровать, ноги сами идут в сторону школы «Яльмар Лундбумсскулан». Иногда она застывает посреди улицы, пытаясь вспомнить, не суббота ли сегодня. Надо ли ей вообще в школу? Но вот что удивительно — ноги всегда правы. Они приносят ее в нужную аудиторию в нужный день и в нужное время. Тело прекрасно справляется без нее. В последнее время она избегала ходить в церковь — ссылалась на учебу, на грипп, уезжала к бабушке в Курраваару. А Томас Сёдерберг не спрашивал, где она, и ни разу не позвонил.