Он никогда не терял нити в своих проповедях. Наобум плыл он по божественному ландшафту, хорошо знакомому еще с молодых лет. Но этот путь всегда получался примерно одним и тем же с обязательными остановками у любимых мест — «крещение Святым Духом», «се, творю все новое» и «глотнуть прямо из источника». Путешествие всегда, без исключения, заканчивалось проповедью пробуждения перед доброжелательной и без того давно обращенной к Богу паствой.
Утешало только то, что в прочих церквах города обстановка была не лучше. Храм Господа в Кируне: убогая затхлая хижина, готовая вот-вот обрушиться.
Вот Гуннар встал и направился к выходу. Из уважения убавил шагу у того места, где прежде лежал Виктор Страндгорд, — там уже возвышалась гора цветов и карточек. Гуннар кинул на жену быстрый взгляд и подмигнул — знак того, что он ненадолго вышел в туалет или переговорить с кем-нибудь в гардеробе.
Он не глуп. Совсем не глуп. Взять хотя бы то, что ему удалось пробиться сюда, возглавить этот приход вместе с Томасом Сёдербергом и Весой Ларссоном — без всякого образования, не имея таланта ловца душ. Уже одно это требовало недюжинных способностей.
Она вспомнила, как Гуннар рассказал ей однажды, что в приходе миссионерской церкви появился новый пастор. Молодая супружеская чета.
Пару недель спустя Томас Сёдерберг пришел на службу в баптистскую церковь. Устроился во втором ряду, кивал проповеди Гуннара. Одобряюще улыбался. Смотрел с серьезной задумчивостью. Жена Майя сидела рядом с ним, как прилежная ученица.
Затем они остались выпить кофе. За окном было темно и пасмурно, в небе повисли тяжелые снежные тучи. День закончился, едва успев начаться.
Майя говорила в ухо Арвида Калла громко и медленно. Попросила у Эдит Свонни рецепт ее сухариков с сахаром.
Томас и Гуннар оживленно беседовали с двумя старостами: то серьезные кивки, то взрывы смеха — как заученный танец. Братание.
И обязательный вопрос к тем, кто приехал из южных краев: вам у нас нравится? Как вы переносите холод и темень? Они ответили хором, что им очень нравится. Они совсем не скучают по дождю и слякоти. На следующее Рождество пригласят всех родственников в Кируну.
Уже одно это — что они не ощущали себя сосланными на край света, не ныли по поводу злого ветра и угнетающей тьмы — заставило смягчиться лица прихожан.
Когда они ушли, Гуннар сказал ей: «Какие милые. У этого мальчика много интересных идей».
В первый и последний раз он назвал мальчиком Томаса Сёдерберга, который был моложе на десять лет.
Две недели спустя Карин встретила Томаса Сёдерберга в городе. Она толкала перед собой коляску, снег залеплял лицо. Андреасу было два с половиной месяца, он спал, а она катила его вверх и вниз по улицам Кируны. Двухлетняя Анна тащилась рядом — этакий хныкающий довесок. У Карин озябли ноги и руки.