Принимайте все это как наши детские болезни, против которых вы никогда не сможете найти вакцины, и лечите нас так, чтобы не было нам очень больно, то есть не лишайте нас наших радостей.
Если окажется, что в нас мало усидчивости, мы ленивы, не желаем учиться, не надо ставить нам это в вину. Это не вина, а беда наша. Не будете же вы ругать человека за то, что он находится в яме, сам не понимая, почему и как он туда попал? И не будете же вы ругать его за то, что он не может выбраться оттуда, а может быть, вовсе не догадывается, что надо выбраться? Скорее всего вы проявите к нему доброту, спустите ему веревку и научите, как выбраться, поможете ему выбраться на свет, а затем покажете, какой этот свет многоцветный.
Так помогите нам тоже пристраститься к познанию, к учению, научите, как надо добывать знания и совершенствовать себя.
Нам трудно понять вас. Потому мы и дети. Вы должны разгадать нас. Потому вы и взрослые". Не слишком ли я отвлекся от писем с крыши? Не получается ли так, что всю эту тираду я посвящаю обоснованию бесконфликтного воспитательного процесса, построенного на выдуманных играх и шутках? Как было бы прискорбно мне, если бы кто-нибудь действительно пришел к такому выводу, знакомясь с моим откровением! Я стремился изложить общий подход к воспитанию в целом, в котором засекреченная переписка с Карлсоном является одним из способов его раскрытия. И чтоб никто не схватил меня за горло: "А ну-ка, гони скорей свою педагогику!" — поспешу заявить: "Я сам ее ищу, давайте искать вместе!"
От прапрадедушки перешел к нам по наследству маленький сейф. В нем были две дверцы. Открываешь сперва одну — и там несколько крохотных ящичков. Там я хранил несколько ваших — твоих и твоей сестренки — молочных зубов, прядей ваших волос, таблички с номерами, обозначающими ваши первоначальные "имена" в родильном доме. Затем открываешь вторую дверцу — туда можно класть разные бумаги. У меня там хранились письма, которые я посылал вашей маме и получал от нее, когда она находилась в родильном доме. Здесь же я хранил ваши первые рисунки, листки, на которых были написаны ваши первые буквы и слова.
Я любил открывать этот сейф и рассматривать содержимое. А тебя привлекал секрет открывания сейфа. Этот секрет я доверил тебе.
— Можно мне попросить что-то? Только если ты не обидишься! — Я в это время в очередной раз копался в своем сейфе.
— Можно, конечно. А в чем дело?
— Ты не можешь подарить мне твой сейф, когда умрешь?
— Могу, конечно! А зачем тебе этот сейф?
— У меня есть тайна. Я хочу хранить ее там!