…Когда через четыре страшных часа Беба подходил к юрте рыбака Кудуспая, рыбак догадался, что идет полупомешанный человек. Но казах Кудуспай остался у костра, рядом с которым стояли чайник и приготовленные пиалы, и только сказал:
– Здравствуй!
Жаркая пелена с глаз отлегла. Рядом был человек. Но он не стал рассматривать казаха в фетровой шляпе и полосатом костюме хэбэ, который действует на всех широтах Союза, не стал рассматривать его изрезанное морщинами заурядное узкоглазое лицо, он увидел чайник.
– Воды, – сказал он, – воды!
– Чай, – мягко сказал Кудуспай. – Давно вскипятил, давно жду.
– Почему ждешь? – вскинулся Беба и уставился на казаха воспаленными от солнца и дикой подозрительности глазами.
– В степи далеко видно. Думал, идет Николай.
– Какой еще Николай?
– На аэродроме который. Который твой самолет встречал.
– Нет его, – горько усмехнулся Бебенин. – Он в землю ушел, гад.
– Не в землю. На этот… под крышу, в общем. Под камышовой крышей прохладно. Бак там с водой. Наверно, сразу заснул. Он как каменный спит. Такой человек.
Беба захохотал.
– Сядь в тень, – сказал Кудуспай. – Пей чай. Потом спи. В юрте прохладно.
Но Бебу бил истерический смех, который сменился слезами. После слез он позволил, как ребенка, отвести себя в юрту.
– Пей чай, – повторил Кудуспай. – Потом спи. Завтра отвезу в поселок. Ты в командировку?
– В командировку, – сказал Беба и начал жадно хлебать зеленую жидкость.
Он пил ее за пиалой пиалу, и казах вначале наливал только ему, а когда Беба потянулся за сигаретой, налил и себе.
– Где поселок? – спросил он. – Куда я, к черту, летел?
– Там! – махнул рукой Кудуспай. – Как летел, если не знаешь?
– Так.
– Чтобы в поселок, надо обратно на аэродром. Туда вечером приходит машина.
– Нет! – вздрогнул Беба, вспомнив свой переход.
– Моя юрта – твоя юрта, – подумав, сказал казах. – Живи. Я катер жду, а то бы отвез на лодке. Мой катер продукты привозит, рыбу увозит. Будь гостем. Я один. Я и верблюд. Чай есть. Мука есть. Папиросы есть. Соль есть. Рыбу ловлю сам. Будь гостем юрты.
– Что за поселок?
– Таджак. Он был… раньше поселок. Отошло море. Закрыли порт. Только старожилы остались.
– Казахи?
– Есть русские. Это… религия старая. Они все такие… Староверы.
– Какие?
– Как Николай. Очень тяжелые. Ух, скупые! – Кудуспай рассмеялся.
– Почему скупые?
– Осторожные очень. Себе не верят. Казах не такой. Казах – легкий человек.
– Ты где научился по–русски?
– В армии был. Почему научился? Давно знал.
– Поживу у тебя! – произнес Бебенин.
21
Юрта стояла в километре от берега, на границе песка и глины. Потрескавшейся глиной лежала уходящая на юг степь; на север шел вначале кустарник, затем песок, затем море.