— Не забывай о том, что ты беременна, — промолвил Себастиан, невольно обращая внимание на глубокие тени под глазами Фелисити. Она явно недосыпает, подумал он и продолжил: — Ты слишком много работаешь. Тебе нельзя переутомляться. Иди домой, Фелисити.
Она покачала головой.
— Не могу. Кэтрин снова не вышла на работу.
Себастиан нахмурился. Кэтрин Джоунс была одной из его помощниц. Она уже несколько дней не появлялась в центре, и Себастиану пора было подыскать на ее место новую сотрудницу. Однако беда заключалась в том, что трудно было найти желающих работать целыми днями с подростками за мизерную плату.
— Это мои проблемы, Фелисити, — заявил он.
Фелисити не любила, когда он так говорил. Подобными фразами Себастиан как будто отгораживался глухой стеной от мира. Неужели он не замечал этого? Или, быть может, он и рассчитывал на подобный эффект? Себастиан давал ей ясно понять, что не нуждается в ее поддержке.
— Не только твои, — возразила Фелисити. — Ты же платишь мне жалованье.
— Жалованье платит тебе воспитательное учреждение, а не я.
Центр досуга существовал на деньги, выделяемые из муниципального бюджета, и на частные пожертвования. В последнее время средств катастрофически не хватало.
Фелисити внимательно посмотрела на Себастиана. Нет, ему не удастся так просто отвязаться от нее.
— Следите за своей речью, адвокат, — заметила она.
— Не называй меня адвокатом. Я давно уже отошел от юридической практики, — заявил Себастиан.
Он отдавал себе отчет в том, что в последнее время стал слишком раздражительным, но не понимал, в чем причина этого.
— В таком случае, прекрати вести себя, как адвокат.
— Я хочу серьезно поговорить с тобой, Фелисити. Не переутомляйся. Это вредно для тебя, ведь ты беременна, хотя не желаешь этого замечать.
Себастиан окинул ее внимательным взглядом с головы до ног. Фелисити посмотрела на свой округлый живот. Она давно уже стала носить широкие блузки, скрывавшие очертания ее тела. Фелисити ощущала себя толстой и неуклюжей.
Странно, но она поняла, что забеременела, в момент зачатия. То соитие показалось ей особым, не похожим на все другие.
— Спасибо за напоминание, Себастиан, — с усмешкой сказала она. — Знаешь, у меня такое чувство, как будто я стащила с праздничного стола индейку и засунула ее под блузку.
Себастиан улыбнулся.
— Похоже, это была очень крупная индейка, и ты оставила всех гостей без угощения, — пошутил он. — На каком ты месяце? На седьмом?
— На восьмом. Но кого это волнует, кроме меня? — с горечью сказала Фелисити и тут же пожалела о том, что у нее вырвались эти слова. Ей очень не хватало мужа, его заботы и внимания.