Ненормальность последней драки в том, что, вроде бы двое (которых пострадавшие выставляли зачинщиками) побили многих. Двое с команд - "фиг знает куда", побили "парашютистов" - группу призывников, куда по традиции стараются определить тех, кто лбом кирпичи ломает. Скольким точно досталось, уже не определишь - не у всех "оргвыводы" на лицах нарисовались, но четверых "парашютистов" (уже ясно) придется задержать с отправкой по причине: "легких телесных средней тяжести", а еще десятку той же номерной команды оказывать помощь на месте...
- Задержал?
- Развел по разных этажам. Сержантов приставил. Куда я их? Милицию что ли вызывать? Комендантский взвод? Ни на губу, ни в кутузку не определишь!
В самом деле... Есть такие, вроде серых ангелов, застрявших между небом и землей. Паспорта отняли - теперь не гражданские, а военный билет еще не вручили - не присягнули, чтобы по воинским законам точно определить - куда тебя серенького за неангельские выходки - на губу или прямиком в штрафбат?
- У "парашютистов" теперь недобор.
- Вот пускай с этими в одной командой и отправляются! Достали меня эти "десантнички"! Еще и тельник не примерили, а апломбу у каждого на десять пехотных дембелей. А со службы, видел какие возвращаются? Павлины!..
До этого комендант изрядно наорался - пар выпускал.
- Какая, бля, команда! Да они все у меня на Новую Землю отправится - в сортир будут ходить, за канат держась! Все!
Только понятно, что не в силах. Разве что, одному-двум поломать службу, но не всем же скопом - нет такой возможности, да и не про все номерные команды известно - какой учет, может, личные дела уже в части, может, с гражданки их пасут и пестуют. Да и куда, собственно, отправляются. Некоторые в самом деле "темные", хотя о чем-то можно догадаться по косвенным - все офицеры, прибывшие за призывниками, должны у коменданта отметиться, печать поставить на "командировочном листе" - время прибытия-убытия...
Тем временем виновники знакомятся.
Маленький, черненький, чем-то смахивающий на еврея или цыгана, если бы не курносый нос и заскорузлые, сразу видно - от постоянной работы, руки, с разбитой губой и наливающимся фингалом, говорит живо и весело:
- Как тебя?
- Федя.
- А меня - Юрка. Но можно - Петька, если по фамилии. Петров я! Здоров же ты драться, Федя, никогда такого не видел! Дружить будем?
Федя еще ни с кем не дружил, рассчитывал только на самого себя, но тут парень - ростом маленький - в раскладе на любой взгляд безнадежном, в котором каждому должно казаться, что лично его это дело не касается, влез, стал рядом без личной выгоды.