— Вот Верико.
— Верочка! — закричал Алекс. — Верочка, это я!
— Здравствуй, Саша. Я вижу… — не останавливаясь, проговорила Верико. — Потом, потом…
— Верочка, мне прислали билеты, спасибо! Сколько я должен?
— Не говори глупости, Саша…
— Нет, ты скажи, сколько? У меня есть русские деньги!
— Засунь их себе в жопу, — не выходя из образа, сказала Верико и прошла на сцену.
Алекс захохотал. Перевел жене — та тоже заржала.
— Она и в детстве такая же остроумная была, — радостно объяснил Алекс окружающим.
…А после спектакля Верико устроила банкет, и они с кузеном до утра вспоминали детство…
Между прочим. Раз уж вспомнил про Алекса, не могу не рассказать и про Гамлета. Года за два до войны в Марджановском театре, в финальном акте спектакля «Дама с камелиями», когда Маргарита Готье произносила свой предсмертный монолог, вдруг раздалось громкое: «Ы-ы… Ы-ы…»
Верико — она играла Маргариту — глянула в зал и еле удержалась, чтобы не рассмеяться.
В пятом ряду партера басом рыдал пятидесятилетний толстый милиционер. (Это был младший сержант милиции Гамлет Мамия, тот самый, который потом подарил барана. Билет в театр ему дал кто-то, кто сам не смог пойти.)
С тех пор Гамлет не пропускал ни одного спектакля «Дамы с камелиями» и каждый раз в финальной сцене громко рыдал. И Верико еле удерживалась от смеха. Когда Гамлет заревел в пятый раз, Верико попросила администратора театра объяснить этому обормоту, что так громко переживать во время спектакля нельзя.
— Не могу не плакать, — сказал Гамлет администратору, когда тот нашел его после спектакля. — Женщину очень жалко.
— Тогда вообще не приходи. Ты своим ревом мешаешь актрисе играть. Понял?
— Понял.
Перед началом следующего спектакля администратор доложил Верико, что все в порядке — обормота в театре нет. Но в последнем акте откуда-то сверху опять донеслось знакомое: «Ы-ы… Ы-ы…»
Это младший сержант милиции Гамлет Мамия, чтобы не мешать Верико, купил билет на галерку в самый последний ряд.
— Бог с ним, — решила Верико и велела выдавать ему контрамарки. Она была актрисой, и рыдания Гамлета были ей все-таки приятны. С тех пор Гамлет не пропускал ни одного спектакля с участием Верико. И каждый раз рыдал…
Мама и Верико были очень дружны и скучали друг без друга. Часто разговаривали по телефону, писали письма, и мама каждый год обязательно ездила в Тбилиси повидаться с сестрой.
Первого мая восьмидесятого года мне позвонила Верико: «Гия, прилетай. Меричка заболела». Я успел на последний самолет, прилетел в Тбилиси, мама в больнице — инсульт. И, пока она болела, я на каждые выходные летал в Тбилиси (совсем там остаться не мог, монтировал картину в Москве). Когда болеют близкие, всегда кажется — есть лекарство, которое может помочь, и я доставал и привозил импортные лекарства.