— Домой, Маша! Домой!
Машка подняла правую ногу.
— Не реверанс, Маша! В номер иди!
Машка опустила правую ногу, подумала и подняла левую.
Дверь номера напротив приоткрылась, и из нее высунулся небритый мужик в тельняшке:
— Что ты с ней разговариваешь! Она же под газом. На моих глазах в буфете на спор две бутылки белой на грудь приняла!
Машка повернулась к нему — и дверь моментально захлопнулась.
Тут из кубовой вышла старушка-уборщица с ведром и тряпкой.
— Ты опять вылез? А ну, брысь на место! — она сердито замахнулась тряпкой на Машку: — Брысь, кому говорят!
Машка опустилась на четыре лапы и неохотно пошла к номеру Бродского. У двери оглянулась.
— Иди, иди! — прикрикнула уборщица.
Машка вошла. Я быстро подбежал и закрыл дверь на ключ, — он торчал в замочной скважине.
Утром дрессировщику и Бродскому было сказано: еще раз повторится подобное — контракт расторгаем, а их отправляем в Москву. Не знаю, пили они еще или нет, но больше никто не жаловался: Машка по коридору не гуляла. Но Машкины способности один раз понадобились и мне для дела.
Когда мы на набережной снимали сцену пивного ларька, посмотреть на любимых актеров — на Бориса Андреева и Георгия Вицина — собралось столько любопытных, что члены группы и один милиционер, который был к нам прикреплен, никак не могли расчистить пространство для съемок. Тогда я послал за Машкой. Минут через двадцать они появились втроем — Машка, дрессировщик и Бродский. Трезвые. Я объявил в мегафон:
— Товарищи, оглянитесь, там сзади медведица Маша!
— Что мы, медведей не видели — крикнули из толпы.
— Таких не видели. Она сейчас пойдет и одним глотком выпьет бутылку водки! — и, уже не в мегафон, а дрессировщику: — Валерий Иванович, ведите Машу к гастроному. Расходы оплачиваются.
И Машка, как крысолов из сказки, увела большую часть поклонников Андреева за собой.
Но на роль судового медведя Машка, к сожалению, не годилась. При малейшей волне (и даже без волны) ее укачивало. Ее тошнило, и она, грустная и несчастная, лежала на палубе. Но мы все-таки умудрились снять с ней два или три кадра. Решили сократить роль медведя, а Машку отправить в Москву.
Поезд отходил вечером. Я был на вокзале, провожал Любу Соколову, которая играла Марию. Вдруг вижу — по перрону движется наша троица. Посередине на двух лапах — Машка с билетами в зубах, справа держится за ее плечо пьяный дрессировщик Валерий Иванович, а слева, качаясь, идет Бродский и пытается ухватиться за лапу медведя. Но Машка лапу отводит, и Бродский падает. Поднимается, догоняет и снова пытается ухватиться за Машку…