— Скапливается время от времени, а потом всё и сразу высыпается на головы, — уточнил Всеволод Полозов.
— А первая и самая крупная «мелочь» — Борис. Я угадала?
Марина сложила длинные сухие пальцы «корзиночкой» и опустила руки на стол. Узкая невесомая грудь, нитка янтарных капелек на шее, морщинки под тонким слоем ненавязчивой косметики, аккуратный пробор в золотистых крашеных волосах. И внимательное ожидание спокойных добрых глаз.
Мыслимо ли отягощать эти худенькие плечи грузом своих нерешённых проблем?
Кто посмеет припорошить грустью её удивительные мудрые глаза?
Марина улыбнулась.
— Иногда, чтобы найти ответ, нужно с кем-то поговорить.
Ворон взглянул на брата: — вот так, просто и без красивых слов, она опять протягивает руку помощи.
Тур чуть заметно поднял брови: — земной оплот добродетели.
— Придётся признать, что Борис внёс свою лепту в копилку наших домашних загвоздок, — вздохнул Владимир Полозов.
— У него опять неприятности в университете?
— Не в том дело, — ответил Всеволод Полозов и усмехнулся. — Парень взялся общаться с призраками. Причём голыми теориями теперь не ограничивается. Придумал себе домашнего духа.
— Кикимору, — уточнил его брат.
Марина пожала плечами.
— Вполне логично. Образ Кикиморы, бытовавший у крестьян северной и центральной России, имел черты домового.
— Это мы проверили, — Владимир Полозов прикурил от свечи, протянул дымящуюся сигарету близнецу, а сам добыл из пачки вторую.
— Беспокоит не выбор персонажа, — продолжил Всеволод Полозов, — а его «деятельность». Если бы мальчишке было десять лет, мы бы не волновались. Но парню скоро двадцать, а он заигрался настолько, что потерял границу игры и реальности.
Женщина задумчиво разгладила ладонями салфетку с эмблемой ресторана.
— Ты подозреваешь психические отклонения, Володя?
— Даже не хочу об этом думать.
— А может быть, гораздо проще? — Марина придвинула мужчинам хрустальную пепельницу. — Ему скучно, — она внимательно посмотрела на близнецов, как бы испрашивая разрешения продолжать анализ. — Вы разделили с братом всё, что создавали своими руками многие годы. Он с радостью принял стиль вашей жизни, и у него не осталось места для собственной. Он ни в чём не испытывает недостатка, но не знает, как добывается хлеб насущный. Опыт многих семей показывает, что ничего хорошего из этого не выходит. Но… Моему сыну было бы сейчас столько же лет, сколько Борису, — голос женщины дрогнул. — И, видит Бог, я бы постаралась сделать всё, чтобы он не ведал тех горестей, которые мы хлебаем день ото дня. Хотя прекрасно понимаю: это неправильно.