— Так, — глухо произнес старпом. — Но как… Как могло попасть туда?..
— Мы и пытаемся выяснить, — продолжал Бирюков. — Подпасков убит гантелью — в этом сомнений у нас нет. Но кто ее принес? Если не вы, следовательно, и обвинять в убийстве вас нельзя. При всем уважении к вашему крепкому телосложению я не могу согласиться, чтоб с помощью кулака можно было бы отправить к праотцам такого здоровяка, каким был диспетчер. Ведь он, пожалуй, не уступал вам, старпом.
— Так что же произошло? — сдавленным голосом спросил Яковлев.
— Пока не знаю, — сказал Бирюков. — Значит, если не вы принесли гантель, вы — не убийца. А если убили вы, то вашему искреннему признанию, которое вы сделали нам сегодня — грош цена. Вы далеко не мальчик и, конечно, понимаете, что одно дело убить так, как, судя по вашему рассказу, это сделали вы, а убийство с заранее обдуманным намерением — совсем другое дело. Вот, послушайте.
Василий Пименович раскрыл небольшую книгу, лежащую у него с левой стороны стола, под рукой.
— «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, — прочитал он, — наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со ссылкой или без таковой или смертной казнью». Ну, пока отягчающих обстоятельств в вашем деле не усматривается. А теперь, посмотрите, как оценивается уголовным законодательством ваш рассказ. «Умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего… — наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или исправительными работами на срок до одного года». Видите, как разнятся правовые нормы?
— Вижу, — сказал Яковлев. — Только зачем все это? Я признал свою вину… Чего же еще?
— Весь вопрос в том: какую вину? Надо выяснить: как гантели разделились между вашей каютой и домом убитого? Пока на этот вопрос вы не ответили, да и у нас нет объяснения. И записочку потеряли… Неудачно все складывается. У вас больше ничего нет, Юрий Алексеевич, к Яковлеву?
— Нет.
— Тогда отправьте подозреваемого. Яковлев, подумайте обо всем в одиночестве, может быть, вам придут на ум какие-то мелочи, которые вы упустили. Подумайте. Если вспомните что-то новое, требуйте у надзирателя свидания со мной.
Яковлев ушел.
Некоторое время Леденев и полковник молчали. Затем Василий Пименович подошел к окну и принялся что-то выстукивать по стеклу.
— Что скажешь? — спросил он наконец, резко поворачиваясь к Юрию Алексеевичу.
— А что сказать?.. И так можно прикидывать и эдак. Я со вчерашнего вечера, как узнал от его жены обо всем, да еще после обыска на судне особенно, прикидываю Яковлева на роль Волка или кого другого из людей Мороза…