— Очевидно, твой отец считает, что клерк-старжер — это лучшая партия для его драгоценной доченьки, чем человек с таким прошлым, как у меня?
— Ну, положим, у Майкла дядя — член парламента, а бабушка была дочкой графа.
У Элси было такое чувство, что своими словами она вбивает лишние гвозди в и без того крепко заколоченный гроб, в котором покоилась их любовь…
— Тогда все понятно, — сухо заметил Берт. — Помочь тебе разобрать сумки?
— Спасибо, я сама. Ты и так мне помог.
Элси выразительно поглядела на дверь, очень надеясь, что Берт поймет намек, но он лишь покачал головой:
— О нет, моя сладкая. Я никуда не уйду, пока не увижусь с твоим отцом.
К несказанному ужасу Элси, он невозмутимо прошел в кухню и занялся продуктами.
— Тебе все равно не удастся с ним увидеться! Он… Его нет…
Если бы у Элси была хоть слабая надежда на то, что известие о болезни отца заставит Берта оставить их всех в покое, она бы, не раздумывая, сказала ему правду. Но Берт Конрой и Юджин Прайс и до инцидента в церкви недолюбливали друг друга. А уж после, и говорить нечего! Так что Элси совсем не хотелось, чтобы Берт заявился в больницу побеседовать со своим заклятым врагом о каких-то таинственных делах. Можно было представить, как его визит отразится на состоянии отца, которое и без того было очень тяжелым. Он только пару дней как пришел в себя, да и то ненадолго.
— Это я уже понял. А когда он вернется?
— Я ведь сказала: не знаю!
— Не знаешь или просто не хочешь говорить, а, принцесса?
— Действительно, не знаю.
— Тогда я подожду. Ведь к вечеру он точно вернется?
— Не вернется! — От отчаяния Элси брякнула первое, что пришло в голову: — Он уехал на все выходные и… — Она смущенно замолчала.
Берт явно не поверил ни единому ее слову.
— Милая моя, при всей твоей склонности ко лжи, ты почему-то совсем не умеешь врать. Я видел, что его машина стоит в гараже. Если он куда и ушел, то явно недалеко.
Да, все правильно. От него не укроется ничего. Он все подмечает. Голова у него работает, как арифмометр: все просчитывает мгновенно. У Элси было такое чувство, что пронзительный взгляд Берта просвечивает ее насквозь, проникая в самые сокровенные мысли.
— Думай, что хочешь! — Элси понимала, что ее истерический тон вызывает подозрение, но ничего не могла с собой поделать. — Только не называй меня «моя милая»! Я давно уже не твоя милая. И никогда больше ею не буду!
— Вот тут ты права, — усмехнулся Берт. — Мы с тобой уже полчаса общаемся, и милой тебя назвать можно только с большой натяжкой. Впечатление такое, что ты меня просто убить готова.